Шлюха-2 - страница 62

встречному человеку на улице, кому угодно. А отдал любимой женщине.

— Я не его любимая женщина…

— Это вы решите потом. А сейчас я оставлю вас, только перед этим хотел спросить. Что с

Мариной? Что вы скрываете? Почему я не могу до нее дозвониться?

Только сейчас она заметила, какие уставшие были у него глаза, глубокие морщины

прорезали всегда такое свежее и жизнерадостное лицо. Мешки под глазами напоминали

опухоли, волосы торчали в разные стороны. Сколько же он не спал?

— Клянусь, я не знаю. Меня тоже удостоили парой слов, попросили не отрывать от работы

и обещали перезвонить. Но, как видишь… — развела руками.

— Работа… Точно! Как я не додумался съездить туда. Ты побудешь с ним, пока я навещу

Марину?

— Конечно. Удачи, Стефан. Передай ей, что ее ждет взбучка от меня за такое поведение!

Стефан улыбнулся и ушел, а Ирина так и осталась стоять спиной к Максу и лицом к двери.

Стерильная чистота, холод и чувство безнадежности. Белые стены безжалостно давили на

мозг, заключая в свои удушающие объятия. Стало трудно дышать. Горло сдавило, руки

снова вспотели. Что с ней происходит? Из-за чего она волнуется? Мужчина, лежащий

перед ней, не стоил и секунды ее волнения, но сердцу было плевать на выводы, сделанные

мозгом. Сердце так и осталось с ним, оно простило ему все. Даже то, что прощать было

нельзя.Она не смогла простить, но сердце было добрей. Предатель. Она воевала каждый

день с этим проклятым сердцем, желая позвонить ему, сказать совсем другие слова, сделать совсем другие вещи, но гордость и обида не позволяли. Так, из раза в раз, она

засыпала с кровоточащим сердцем, зная, что тот, кого так ждет ее душа, пытается сейчас

выстоять в борьбе с жестокой реальностью. Но он проигрывал. Она знала это, поэтому

помогла ему сорваться в пропасть, рассказав всю правду. Как часто эта самая правда

свергала их в пучину ненависти и злости? Душа была насквозь прошита дырами от

гребаных признаний у обоих. Но они сами выбрали этот путь. Только они сами.

Сейчас она повернется, еще минуту… Две, три, четыре… Девушка развернулась к нему

лицом и задержала дыхание. Приблизилась к койке и сжала в руках документы. Она

подошла к нему и села рядом. Минут пять девушка провела в разглядывании человека, который просто смял в руках ее жизнь, как клочок бумаги, а затем разорвал его на сотни

мелких кусочков. Только сначала он написал на нем любовные стихи и признания, дал ей

надежду, а потом окропил этот лист кровью.

— Ты решил так откупиться от меня? — тихо спросила, сминая в руке листы. — Думаешь, твоя фирма стоит хотя бы взгляда нашей дочери? Знай, я верну тебе эти бумаги, как только

ты очнешься. А ты очнешься! Слышишь? Очнешься!

Ее голос сорвался, и она замолчала. Документы положила на тумбочку, стоявшую рядом.

Руки нервно дрожали. Что ему сказать? Его глаза были закрыты, он не шевелился. И

только цифры на приборе знали, жив он или нет.

— Ты всегда доставлял мне боль. Даже сейчас. Ты лежишь полуживой, а мне больно.

Понимаешь? Больно. Очень. Это наша судьба, наше проклятие, да? Причинять друг другу

боль… Думаю, окружающие от нас в шоке. Мы, действительно, самая странная парочка

всех времен и народов. Значила ли я, хоть что-нибудь, для тебя? Или просто была шлюхой, еще одной бабочкой, попавшей в твой сачок? — Ирина слегка коснулась его руки, задерживая дыхание.

Когда-то она любила эти сильные руки, дававшие ей столько силы и защиты. И

приносящие еще больше боли своими ударами, которые всегда были точны. Он никогда не

промахивался, только не с ней. Она помнила, как сгорала в неистовом пожаре страсти, когда эти руки исследовали ее тело, когда они касались каждого миллиметра кожи и

души... Она помнила все. Его прикосновения навсегда выжжены на ее теле безумными

узорами. Сейчас же его руки были неестественно холодны. Внезапно и девушке стало

холодно.

— Холодно, правда? — Она опять говорила с ним. — А ведь, когда-то, наша жизнь была

огнем, вулканом, мы жили, как на пороховой бочке. Ты и сам себя боялся, признайся.

Зачем столько боли? Ты не давал жить сам себе. Почему ты так ненавидел нас, бабочек?

Что мы сделали тебе плохого? Зачем ты отрывал нам крылья? Зачем?!Я больше уже