Шоколад или жизнь? - страница 8

К моему счастью, двое моих сегодняшних подручных не забыли поставить запеканку в духовку. Было приятно видеть, как нежные яично-сливочные слои пузырились вокруг расплавленного английского чеддера. Мы разложили толстые ломтики бекона, сварили кофе, поставили подогреваться хлеб и мясные пироги. Я уже собиралась перейти к фруктам, как вдруг кто-то сказал, что в столовой меня ожидают.

Я выложила первую партию корзинок с мускусной дыней на большой поднос и понесла в столовую. Огромная столовая была так ярко освещена, что пасмурная темень по ту сторону высоких рифленых окон казалась глубокой и необъятной. Три ряда хрустальных люстр пускали на кремовые стены и гладкие столы вишневого дерева длинные желтые лучи. Как это было не похоже на кафетерий в школе Арча. Там, где предполагалась благотворительная встреча со сбором средств в чью-то пользу, буквально с каждого свободного дециметра стены громко кричали школьные плакаты: «Мы можем это сделать!» Здесь все было изящно. Я заметила проектор для слайдов и экран, из-за которого торчала голова Элизабет Миллер. Она указала рукой на груду приготовленных ею кексов.

— Спасибо, что пораньше приехала, — кивнула я ее золотоволосой головке — такой курчавой, что Лиз напоминала мультяшного героя, засунувшего пальцы в розетку.

Элизабет поздоровалась со мной легкой улыбкой и кивком головы в завитушках, между которых виднелись длинные, в тринадцать сантиметров, серебряные сережки. Она подошла ко мне широким шагом с носка — излюбленная походка женщин, которые в основном носят только балетки. Ее обычный наряд, состоящий из черного трико, колготок и юбки от Данскин до середины икры, не вязался с официальной обстановкой зала. Хотя это было для нее так типично… Элизабет Миллер была похожа на фею Динь-Динь из «Питера Пэна» — которой, правда, уже стукнуло тридцать.

— Я приготовила их с душой, — ее улыбка приоткрыла слегка неровные зубы.

— Не волнуйся, я никому не скажу.

Элизабет держала последний оставшийся в Аспен-Мидоу магазинчик полезных продуктов и была помешана на здоровом питании. Она даже белую муку не продавала.

— А у нас будет возможность уйти пораньше? Мечтаю убраться отсюда еще до того, как директор начнет свои денежные поборы.

— Уверена на все сто.

В последнее время дела в магазинчике Элизабет шли не так хорошо, как хотелось бы. Недавно я заезжала к ней, чтобы купить сушеную папайю, и Элизабет пыталась продать мне двадцатикилограммовую упаковку пшена. А когда я намекнула, что ей пора обратить внимание на деликатесы и, может быть, заняться ими, она посмотрела на меня так, будто я предложила ей что-то неприличное.

— Серьезно, — сказала она, вытянув вперед носок правой ноги. — Мне не хочется платить за блюда, которые я все равно не буду есть. Извини, Голди, это не к тебе. Понимаешь, я абсолютная вегетарианка. К тому же шампанское разрушает клетки мозга… И вообще, я пришла, чтобы повидать друзей, и не собираюсь выслушивать речи о том, как заполучить еще больше денег для школы, только потому что она опять в чем-то нуждается. Пусть делают, что хотят, а я покончила с чувством несуществующей вины. И никому ничего не должна. Разве что себе — в ближайшие два дня снять стресс ромашковым чаем и отваром из листьев колеуса.

— Ты всегда можешь дать им фальшивый чек, — предложила я, пристроив на столе последнюю корзинку с дыней.

— Неплохая идея! — Она посмотрела на меня в упор. Ее большие голубые глаза напомнили мне Филипа. — Филип звонил?

— Да, он опоздает немного. Я могу тебе чем-то помочь?

— Нет, — без уверенности ответила она.

— Все нормально?

— Нормально.

Она попыталась переключить мое внимание на корзинки с дыней:

— Тебе много пришлось готовить?

— Множество разных вкусностей. Попробуй запеканку. В ней абсолютно вегетарианский чеддер.

Она не отреагировала на мою шутку. А у меня было еще полно работы. Нельзя прохлаждаться, когда вот-вот нагрянет толпа гостей. Не знаю, к чему клонила Элизабет, но мне ужасно хотелось, чтобы она скорее перешла к сути.

— Голди, — наклонила свое эльфийское личико Элизабет и внезапно умолкла, поджав губы.