Шони - страница 18

Чтобы не глядеть на Мзису, не сравнивать ее мысленно с Циру, Гау яростно принялся за работу. Щепки от кольев отлетали на добрую сажень. Уже спустились сумерки, а Гау все тесал и тесал колья. Батраки Катран-батони, глядя на него, дивились: это какой-то дьявол, а не работник! Закончив наконец работу, он не стал ни умываться, ни есть. Тут же, в винограднике, расстелил под орехом бурку и сразу уснул, едва опустив голову…

Спал Гау беспокойно: то являлась ему Циру, то Мзиса. Не взошла еще рассветная звезда, как он проснулся и сразу же взялся за топор. Но работа не давалась ему. «Черт плюнул мне на руки!» — сердился Гау, хотя и понимал, что дело тут не в черте.

Медленно приближался рассвет. Вот хрипло, словно простуженным голосом, запел старый петух Катран-батони. Ему ответил соседний, тому — другой, и пошла по всей деревне петушиная перекличка. Прокукарекал петух на самой околице, и тогда снова запел петух Катран-батони, петушиному пению не было конца. Гау заслушался. Вдруг он увидел идущую по дороге Циру. Она шла быстро, с мотыгой на плече:

— Здравствуй, Гау! — окликнула она его издали. — Что подняло тебя в такую рань?

— А тебя, Циру?

— Дело, Гау, — серьезно ответила девушка. — Я в семье один работник, а поле не ждет.

— Да, дело ждать не любит…

— Что же, не буду отрывать тебя от дела…

— Уходишь? — печально отозвался Гау.

— А что же мне делать, Гау?

— Не знаю…

— Займись делом, Гау, — отрезала Циру. — Я вернусь опять этой дорогой.

Гау хотел было сказать, что он не отведет глаз от дороги, но Циру вдруг заслонила Мзиса, и слова застыли у него на устах.

— Ты что же, не хочешь, чтобы я вернулась по этой дороге? — донесся до него издалека голос Циру. — Ты не слышишь меня, Гау?

Гау в самом деле как бы вдруг оглох и онемел. Он и не заметил, как удалилась Циру и ее место заняла молчаливая, покорная Мзиса. Уж лучше бы она рассердилась, укоряла бы его, попрекала… И тут в его памяти с необычной живостью возникла картина далекого детства…

К их соседу приехал в гости ушгульский родственник Джансуг Хергиани. За спиной гостя сидела на коне девочка лет десяти-двенадцати. Джансуг еше не сошел с коня, когда девочка, как бесенок, спрыгнула на землю, дала пинка привязанному к столбу козленку, ухватила за хвост перепуганную кошку и забросила ее на крышу сарая, пихнула ногой щенка, разогнала испуганно закудахтавших кур. Пока Джансуг слезал с коня, она уже переполошила весь двор.

— Дали! — рассердился он на дочь. — Веди себя прилично, ты ведь умная девочка!

— Я ум в дороге оставила, — усмехнулась девчонка и ткнула пальцем в повешенное для просушки сито.

Гау, не сводя глаз с Дали, выгонял в это время из хлева коров и коз, а та, как ураган, крутилась в крохотном, величиной с бурку, дворике. Во все глаза глядела на нее и Мзиса: она только что выгнала своих коров со двора и ожидала Гау. Пораженные поведением маленькой гостьи, Гау и Мзиса то и дело удивленно переглядывались. Дали заметила это, подлетела к Мзисе, больно ущипнула ее, сунула руку в ее сумку, вытащила сыр, откусила, сплюнула и бросила остаток щенку, забившемуся в страхе в угол двора.

— Я тоже пойду с вами! — сказала она Гау тоном приказа.

— А мы тебя не возьмем, — зло посмотрел на нее Гау. Ему не нравилась эта девчонка: волосы ежиком, красное лицо, растопыренные руки, мелкие зубы и серые, отчаянные глаза.

— А я все-таки пойду, — сказала Дали вызывающе, — назло этому червяку! — сверкнула она глазами на Мзису.

…Когда Дали взбежала на вершину горы, девочки и мальчики, пасшие скот, играли в шапки. Запыхавшаяся, взмокшая от быстрого бега, она остановилась неподалеку от них. В это время Гау, заложив за спину руки и стоя на одной ноге, медленно, не сгибая колени, склонился к земле, чтобы ухватить шапку зубами.

— Подумаешь, большое дело! — воскликнула Дали и толкнула Гау.

Гау упал и стукнулся лбом о большой камень. Дали даже не взглянула на него. Она сама встала около шапки, заложила за спину руки, отставила ногу и уже готова была нагнуться, когда Мзиса вне себя от гнева ступила на шапку.

— Эй, ты, — крикнула Мзиса, — сейчас же убирайся отсюда!