Шоу экстрасенсов. Как это было - страница 12

Испытания вели братья Сафроновы. Они давали участникам фотографию актера и личную вещь (часы) и отводили ровно семь минут на прохождение испытания.

Первой пошла на испытание батайская цыганка Раиса-оглы. Она разложила перед собой атрибутику (Божью Матерь, ангелочков), расстелила на чемодане цветастую шаль, зажгла свечи. В процессе проведения ее испытания поставили «грозную» музыку. Когда она поняла, что статуэтки ей не помогают, стала жаловаться, что, мол, воды нет чистой, чтобы ставить ее на подзарядку, что неграмотная, что из многодетной семьи и т. п.

Затем пошел Андрей Сенин. После испытания он пришел и рассказал, что почувствовал, что он где-то там, весь в возбуждении, в эмоциональном потоке, но найти не сумел. Андрей Сенин своим тяжелым взглядом перепугал Сергея Сафронова (ведущего). Потом устроители программы слепили из этого целую интригу о неприязни их друг к другу. Сначала мы с Андреем Сениным друг на друга косились – видимо, в жизни так бывает, что люди, у которых в дальнейшем может возникнуть взаимная симпатия, относятся друг к другу с интересом и настороженностью. Потом мы стали с ним дружны, я дал ему несколько подсказок – как видеть, смотреть, как чувствовать, врастать в ситуацию.

Валентина Никитенко, донская казачка, вышла со съемочной площадки, подходит к нам и говорит с заговорщицким видом: «Я его нашла». Мы к ней с вопросом: «А где? Рассказывай…» Она в ответ: «Ну, вон там…» И рукой повела. Так неопределенно, размыто. Все присутствующие сразу потянулись к ней, она обрела сиюминутную популярность. Но когда мы прошли пять-шесть испытаний и были смонтированы серии, которые уже показали по телевизору, тогда и выяснилось, что она солгала и никого не нашла.

Когда я зашел на съемочную площадку, меня встретил ведущий испытаний Сергей Сафронов. Он очень удивился при виде меня. За пару месяцев до этого он принимал участие в программе, которая высмеивала всю хилерскую практику – и филиппинскую, и бразильскую, и российскую, называя поголовно всех хилеров шарлатанами. Он сказал: «О, и вы здесь?» Он не знал, кто принимает участие в программе. Чувствовалось его удивление и некое смущение.

Мне показали фото карлика, и я понял, что он может поместиться практически в любом находящемся здесь предмете. Шатаясь после перелета, я продышался, вошел в транс, сделал «страшные» глаза (закатил их) и сразу подошел к чемодану, где лежал карлик. «Мне этот чемодан нравится, но я подойду попозже», – сказал я Сафронову, показав на чемодан пальцем. И пошел по часовой стрелке обходить остальные предметы. Через полминуты я открыл сундук, где лежали рога и скрипка. Когда я уже уходил, Сафронов спросил меня, почему я остановился именно у того чемодана (у самого первого, который я выбрал). Я ответил, что у меня возникли ощущения, что именно там находится человек. Он спросил, почему же тогда я не выбрал именно этот чемодан. Я сказал: «Ну что ж, гадать я уже не буду, выбрал и выбрал» – развернулся и пошел. У меня возникло ощущение, что Сергея Сафронова впечатлило мое первое действие, когда я простоял больше минуты около чемодана с карликом. И видимо, ему по сценарию в микрофон на ухо подсказали, чтобы он еще раз акцентировал на этом внимание.

Я вышел со съемочной площадки, и сразу ко мне подошли операторы взять интервью. Я сказал в камеру, что у меня было устойчивое ощущение от чемодана, оттуда шло тепло, но я открыл сундучок, попал в ловушку собственных измышлений, хотя изначально направление было верное. Нужно было продублировать поиск через все системы (ясновидение, яснослышание), но мне не хватило опыта – не столько опыта поиска, сколько опыта таких мероприятий.

Сейчас я бы по-другому проходил это испытание, тогда же я надеялся только на кинестетические ощущения. В целительстве видение не столь важно – почувствовал проблему и начинаешь с ней работать. И лишь когда пациент уходит, через несколько минут или часов приходит понимание всей его ситуации целиком. Ясновидение не столь важно, поскольку твоя основная цель как целителя – привести его в цельное, целостное, одухотворенное состояние, подпитать. Когда я начал участвовать в битве, я понял, что такое вялое, расслабленное ясновидение, которое сформировалось за годы практики, нужно в корне менять. И мне приходилось быстро, четко включаться в ритм и выполнять задание в кратчайшие сроки.