Шоу непокорных - страница 11
Ради чего они погибли, Амина и Прия?
Выходит, их смерть была напрасной. Мы так ничего и не добились.
Цирк восстал из пепла, стряхнул с себя пыль и вознесся ввысь, став еще больше, лучше, сильнее, чем прежде. Его артисты будут и дальше умирать на потеху праздной публике. Ничего не изменится, лишь у руля этой адской машины встанет кто-то другой.
Очень хочется надеяться, что он не будет таким мерзавцем, как Сильвио Сабатини. Вспомнив о нем, я вздрагиваю. По крайней мере, мы уничтожили его. Эту победу у нас никто не отнимет.
— Зачем вы привезли меня сюда? — спрашиваю я, пока машина двигается вперед.
Полицейские игнорируют мой вопрос.
Мы проезжаем мимо дорожного указателя. На нем значится: «Цирк. Двести метров».
— Остановите машину! — срываюсь я на крик.
Мы сворачиваем налево, едем мимо огромной головы клоуна. Губы на его пластмассовом лице растянуты в дурацкой ухмылке, а широко раскрытые глаза двигаются из стороны в сторону. Мы двигаемся по длинной дороге мимо огромных пустых парковок, пока не останавливаемся у стены, покрытой разноцветными трехмерными изображениями львов, слонов, акробатов и новых клоунов.
Полицейский за рулем машины выглядывает в окно и вводит код на наружной панели. Стена сдвигается, и я понимаю, что она не сплошная — это всего лишь пара огромных двойных ворот. Они медленно открываются, и по воздуху разливается знакомая мелодия.
Это та же самая музыка, как и раньше, бодрая, но безвкусная цирковая мелодия, которая когда-то, целую вечность тому назад, заставляла мое сердце замирать от волнения, но теперь наполняет его лишь страхом и отвращением. Я чувствую, как меня накрывает волной паники.
— Остановите машину! — снова кричу я, но полицейские будто не слышат меня. Я толкаю дверь. Заперто. — Остановите машину! Остановите машину!
Мои попытки спастись бесполезны.
Не хочу находиться здесь. Зря я позволил им схватить меня. Следовало застрелиться сразу после того, как Хоши, Грета и Джек ушли.
Мы в огромном фойе под открытым небом. Вдоль стен растянулись ряды новых блестящих билетных киосков. Над ними яркими неоновыми огнями сияет огромная вывеска:
«Добро пожаловать в цирк! Представление продолжается!»
Хошико
Мы нерешительно шагаем к жалким лачугам. Впереди Джек, за ним мы с Гретой, позади ковыляет Боджо. Вокруг стоит жуткая тишина. Наверное, потому, что большинство обитателей сейчас в городе — обслуживают Чистых, выполняя скучную, опасную, грязную работу. Впрочем, люди здесь все-таки есть, я чувствую их присутствие. Миллионы глаз тайком следят за нами.
Я стараюсь не смотреть по сторонам. Не припомню, чтобы раньше я хоть раз чувствовала себя так неловко. У нас под ногами чавкает грязь, хотя уже пару недель не было дождя.
И вот мы уже у лачуг. Джек остановился.
— Думаю, будет лучше, если вы пойдете вперед, а я немного отстану от вас.
На лице Греты отразился ужас. На моем, должно быть, тоже. СМИ могут трубить, что мы хладнокровные отступники, но это не так. Мне действительно страшно. Смогу ли я попросить о помощи первого встречного?
Как местные жители могут нам помочь, когда у них ничего нет? И почему они должны нам помогать?
— Почему? — спрашиваю я его.
Джек нахмурился:
— Я не слишком похож на них, вот почему. Мне почти сорок два года, но все зубы целы, волосы не выпали, и я все еще довольно силен, хотя мы уже год в бегах. Как только меня заметят, то сразу поймут, что я Чистый.
Мне становится совсем страшно.
Джек рассказывал мне о трущобах. Он говорил, что это единственное место, куда мы никогда не рискнем пойти, единственное место, где нам ни за что не спрятаться, во всяком случае, Бену и Джеку, потому что они Чистые. По его словам, даже вооруженные полицейские стараются не бывать в трущобах. Здесь правят Отбросы, вокруг слишком много голодных, озлобленных, отчаявшихся людей, так что от этого места нельзя ждать ничего хорошего.
Грета сжимает мою руку.
— Мы пойдем вместе, — говорит она.
Я смотрю на нее и чувствую прилив уверенности. Грета уже переборола страх и готова делать все, что нужно. Она всегда была самой храброй из нас.
— Что ты собираешься делать? — спрашиваю я Джека.