Шоу Шанс. Императрица - страница 4

— Класс! — восхитился Темка, — значит, обратно с комфортом?

Кирилл поморщился:

— Мне жаль тебя огорчать, мой привередливый друг, но, скорее всего, обратно придется тоже ножками. Энергия на портальный переход должна накапливаться несколько дней, вряд ли они у нас будут. Эти куры не оставят нас в покое. Они же, черти бы их драли, разумны.

— Что здесь происходит, — спросил Тема, — ты наверняка знаешь. И мне бы тоже хотелось знать.

— У тебя какой уровень допуска? Дельта?

— Обижаешь. Бета.

— Все равно недостаточно.

Тема фыркнул:

— Вот так сдохнешь — и знать не будешь, за что, — но спорить не стал. Не военный, но и «не совсем гражданский» статус контрактника императорской службы Поиска Пропавших давал ему довольно четкое понимание того, чем рискует Кирилл, посвящая постороннего в святая святых имперских тайн. Расстрел на месте будет сказочным везением.

Кирилл, меж тем, довольно уверенно пошел вдоль стены, выискивая что-то, известное лишь ему.

Тема крутил головой, пытаясь разглядеть, есть ли кто в боксах криозаморозки. Но любимого ужастика его детства не получилось — боксы находились высоко под потолком, спускались только автоматически, после запуска программы оживления. А снизу ничего рассмотреть не удалось… Темка отметил лишь то, что часть боксов была занята, цветовые индикаторы светились зеленым, показывая, что капсулы работают в штатном режиме, и с их обитателями все в порядке. Но основная масса оказалась пуста.

Это был очень большой НИИ, на порядок серьезнее того, где он всего полтора года назад имел честь протирать штаны. Пока не случилось в его жизни памятного разговора с офицером безопасности, контракта и Заповедника.

Кое-где на столах лежали лабораторные журналы. Похоже, они, по старинке, заполнялись вручную. Значит, уровень секретности был высочайший. А то, что они вот так лежали, в открытом доступе, показывало лишь одно — чужие здесь не шастали.

Будет ли серьезной ошибкой сунуть туда нос? Артем подозревал, что, таки да! Но с другой стороны, положа руку на сердце, сколько у него шансов выскочить из этого приключения живым? Хотя бы просто живым, не говоря уже о том, чтобы сохранить свободу, статус и должность? Ноль целых хрен десятых.

Колебаться смешно. В конце концов, он же ученый. Генетик.

Темка воровато оглянулся на Кирилла, не нашел его, цапнул со стола первый попавшийся журнал и присел с ним прямо на пол, поближе к скудному источнику света.

И обломался. Записи велись с помощью неизвестного шифра.

Министр безопасности.

…Все-таки она своего добилась. Журналистский тур конкурса стал тем, чем и должен был стать — сокрушительным провалом.

Смывая грим с небольшой комнатке за студией, Оля качала головой довольно и раздосадовано. С одной стороны, она искренне восхищалась бульдожьей хваткой, безупречной логикой и полным отсутствием деликатности у своей пожилой коллеги. Не зря, ой не зря личный блог восьмидесятилетней тетки собирал миллионные толпы. С другой — она, вроде как, тоже не на помойке себя нашла, и в профессии не первый день. Но как легко старая грымза перехватила инициативу, и вытянула Ольгу именно на тот разговор, которого она с самого начала пыталась избежать! О невеселом детстве «отказного ребенка», родителях, о которых она ничего не знала, попытках самостоятельно пробиться в жизни, которые здорово смахивали на попытки слепого щенка выгрести против цунами.

В результате Анита добилась того, чего, собственно и хотела — Ольга перед камерой выглядела этакой неумелой хищной плотвичкой, которая, чтобы выбраться из нищеты, готова хоть замуж, хоть голой на столе сплясать.

Конкурс надо было валить, последний шанс, но… не такой же ценой!

Мещерская скривилась и зачерпнула еще жидкого мыла — она чувствовала себя морально изнасилованной.

— Вот ведь, коза! — буркнула она, отплевываясь от мыла, попавшего в рот, — Убила бы, стерву старую. — И нелогично добавила, — Надо будет узнать, сколько она берет за личные уроки… Если…

Если удастся выскочить из этой пакостной истории живой. Об этом Оля избегала не то, что говорить — даже думать. Она приняла решение и планомерно воплощала его в жизнь. Сомнениям и сожалениям места не было.