Шоу Шанс. Императрица - страница 8

— А кровь? — Артур прикусил ей кожу зубами, и Ольга вдруг ощутила незнакомую, тянущую жажду в теле. Ее эпицентр был в аккурат между ног. И, хуже всего, ее тело совершенно точно знало, что делать с этой жаждой. Потому что оно выгнулось и, без команды головы, с силой прижалось к мужчине. Колени взлетели вверх, ноги сомкнулись на его спине и Мещерская, словно со стороны, услышала тихий, горловой стон…

— Это что, я? — опешила она.

— Тише, сумасшедшая, — довольно рассмеялся Артур и успокаивающе погладил ее по спине. Топик уже валялся где-то. Чтобы она еще помнила, где! — С кровью проблем не будет. Твоя тоже подойдет.

— Как это? — разум на мгновение вернулся к Ольге. Она вполне осмысленно посмотрела на министра безопасности. Тот ответил ей таким же прямым и ничего не выражающим взглядом.

— Вот так, — одними губами ответил он, — потом все объясню. Еще сама попросишь заткнуться. Сейчас времени нет совсем, мы не можем надолго отключить наблюдение за фавориткой шоу. Сейчас камеры ведут твоего двойника, но будет лучше, если к объявлению результатов ты вернешься.

— Я проиграла?

— Да, скорее всего, — кивнул Артур.

Оля машинально поглаживала грудь и массивные плечи мужчины под расстегнутой сорочкой, пытаясь переварить информацию. Возбуждение схлынуло так же внезапно, как и накатило. Осталась невероятная загадка, в которую вцепился мозг. И еще — странная нежность и благодарность к своему… ну, почти, можно сказать, первому мужчине. Конечно, ничего не было, и быть не могло, но… сейчас ей было почти жаль.

Артур смотрел на нее внимательно. Слишком внимательно. И вдруг улыбнулся девушке такой шальной улыбкой висельника, что крыша, вставшая, было, на место, мгновенно слетела снова.

— Эх, ведь никогда больше-то не доведется, — сказал он и вдруг припал к ее губам сумасшедшим, жадным, глубоким поцелуем.

Пружина внутри немедленно сжалась снова, Оля подалась вперед и, понятия не имея, что нужно делать, просто подчинилась. Полностью подчинилась, позволив опытному мужчине вести. Как в танце.

…Ей показалось, что через ее тело пропустили ток. Трясло основательно. Мозги сказали: прощай, встретимся не скоро. Какие, к чертям, опасения с сожалениями? Все потом… После… Никогда…

Она не сразу поняла, что за противный звук вырвал ее из творящегося волшебства. Оказалось — телефонный зуммер. Как всегда вовремя!

— Да! — ответил Артур. Мужчина мгновенно замкнулся, словно не было этих минут, и лицо сделал «кирпичом», и даже дыхание взял под контроль. Но руку с ее шеи не убрал, продолжая ласкать ее основание. Оля приходила в себя, понимая, что все кончилось не начинаясь. Просто легенда. Просто картинка на камеру. Просто так надо… На войне как на войне. А что делать с острым сожалением, она еще придумает.

— Сейчас буду, — сказал Артур, — Извини, Диана. Срочный вызов. Поможешь завязать галстук?

Он шутит? У нее руки тряслись. Но с галстуком она справилась. Артур перехватил ее мелко дрожащие пальцы и очень тихо сказал:

— Все помнишь?

— И никогда не забуду, — выдохнула она прямо в эти темные, внимательные глаза.

Смутился? Да нет. С чего бы ему смущаться.

— Ребята тебя отвезут, — бросил он и вышел.

Оля отыскала топик, привела себя в порядок, пользуясь стеклом старинного шкафа, как зеркалом, и вышла, неся на лице абсолютно невозмутимое выражение.

— Игорек, — позвал Артур одного из своих альбатросов, входя в комнату, где мониторов было еще больше, чем у него в кабинете.

— Да, Артур Геннадьевич.

— У тебя ножницы есть?

— У меня есть нож.

— Годится. Давай-ка, срежь мне галстук. Так, чтобы узел не развязывать.

Альбатрос не задал ни одного вопроса, сделал так, как было сказано, и протянул шефу изуродованное изделие ручной работы, которое стоило целое состояние.

— Сохраню, — пояснил Артур и во внезапном приступе откровенности добавил, — буду внукам хвастать, что она сама, своими руками завязывала. Если останемся живы.

— Прорвемся, — уверенно отозвался альбатрос, — девчонка правильная. Вы уверены, что это она?

— На 100 %.

— Ну и хорошо. Она потянет.

— Потянет, — согласился Артур. И стало ему отчего-то грустно.

Игорь не лез в дела начальства, никогда и ни при каких обстоятельствах. Но иногда боевым товарищам позволено чуть больше, чем просто коллегам и сослуживцам.