Шпага и митра - страница 6

Я добрался до бельэтажа и размышлял, стоит ли мне смело сойти вниз и покинуть этот дом нормальным образом через входную дверь, когда вдруг, услышав мужские голоса и тот сиплый смех, что наводит на мысль о бутылке, счёл за лучшее не рисковать встречами, которых можно было бы избежать.

Приложил ухо к замочной скважине двери, у которой стоял. Поскольку всё оставалось тихо, повернул ручку и вошёл. В комнате, которая, насколько я мог с трудом разглядеть, была со вкусом обставлена и вмещала кровать, никого не было; поэтому, закрыв за собой дверь, я прокрался к выходу на деревянный балкон.

Когда я добрался до него, моё внимание привлёк лязг стали внизу.

“Что, – подумал я, – драться в этот час и на самих парижских улицах, несмотря на эдикты?”

Я тихо открыл балконную дверь и вышел наружу. Зрелище, которое предстало моим глазам, наполнило меня изумлением и гневом.

Высокий, хорошо сложённый шевалье стоял спиной к стене прямо подо мной, тульёй шляпы почти касаясь балкона, который был не более чем в шести футах от земли, и с мастерской ловкостью защищался против натиска троих отвратительных негодяев.

Если эти люди не имели никакого уважения к королевским законам, то какое-то уважение могли бы по крайней мере иметь к законам рыцарства. Я не колебался ни мгновения, что мне делать, и совершенно забыл о своих собственных заботах. Выхватив шпагу, перепрыгнул через низкие деревянные перила и, подобно святому воителю Михаилу с небес, чтобы сразиться за справедливость, свалился с воплем в ошеломлённый круг дерущихся.

Notre Dame! Как эти трое головорезов вытаращились при моём неожиданном и необъяснимом пришествии!

А я, увидев, что это были за люди, не испытал никакого сожаления, использовав их удивление, чтобы пронзить своей шпагой ближайшего из них насквозь. Он издал резкий крик, уронил свою рапиру, мгновение хватал воздух; затем, грудой осев на землю, простёрся недвижим.

С яростным возгласом на меня набросился другой, прежде чем я смог освободить свою шпагу. Выпад, который он сделал, несомненно, спровадил бы меня со свету без отпущения грехов, если бы шевалье не подставил свой клинок и не отразил смертоносный удар.

В следующее мгновение, однако, ему пришлось защищать свою собственную шкуру от третьего бандита, который попытался воспользоваться тем же преимуществом, что и его приятель, старавшийся достать меня.

Но передышка позволила мне вернуть себе шпагу, и теперь я вступил в бой со своим противником над телом его павшего сотоварища и доставил ему хлопот, хоть света и было маловато.

Как я и ожидал, он был просто жалким фехтовальщиком, и его ухватки напоминали какую-нибудь ветряную мельницу. Тем не менее он продолжал энергично рубить и колоть в технике старой итальянской школы, которая хотя и быстро заставляет с собой считаться при дневном свете, но сильно разлаживается впотьмах и на ненадёжной поверхности, с трупом у самых ног, как раз чтобы споткнуться, если делаешь слишком дальний выпад.

При нескольких первых пассах я посмеялся над его трудами и спросил, поддразнивая, не владеет ли он боевым топором; но вскоре, когда был вынужден три или четыре раза использовать шпагу вместо щита, сообразил, что время было неподходящим для шуток.

Если бы я только смог поймать эту его назойливую руку на секундной паузе, то знал, что возьму над ним верх.

Вскоре он попробовал прямой укол, думая взломать мою защиту, но я поддел его остриё и резким ответным ударом, который завершился ангажементом в терцию, наконец остановил его представление.

Возможность не была упущена: итак, одним-другим быстрым взмахом я послал своё остриё вокруг его локтя вниз, и, пока он нашаривал мой клинок справа, тот проскрежетал поперёк его рёбер слева. Мужчина не издал ни звука.

Он тяжело рухнул на труп своего компаньона. Затем, с огромным усилием приподнявшись, обхватил меня одной рукой за ногу и попытался изготовиться для удара накоротке. Однако эта потуга быстро его доконала, и, когда я лягнулся, освобождая ногу, он упал в обморок.

Всё дело не продолжалось и двух минут. Шевалье всё ещё разбирался со своим противником; но, когда, повернувшись, я устремился к нему на помощь, оставшийся бандит отпрыгнул назад и, бросившись сумасшедшими скачками вниз по улице, вскоре исчез из поля как нашего зрения, так и слуха.