Шпана - страница 58
— Овчарки! Глянь, овчарки! — кричал Огрызок, выныривая из-под откоса. За ним неслась остальная шпана.
Возчик Свистун с прической под Руди и Фитиль с двумя взрослыми овчарками, кобелем и сукой, неторопливо шли по дороге от Тибуртино. Дойдя до речной излучины с псами, обнюхивающими по дороге стебли сжатых колосьев, они разделись, вытащили из карманов по куску мыла и, переговариваясь, вошли по колено в воду.
И малышня, и ребята постарше вылупили глаза на эту парочку. Свистун с грубой, как булыжник, физией и Фитиль с черной щетиной, покрывавшей упитанные и уже несколько обрюзгшие щеки, вскрикивали от холода стекавшей по спинам воды и не обращали внимания на оголтело носившихся по берегу собак. Пес Армандино оскалился и зарычал, но подойти боялся; лишь поджал хвост и вертелся вьюном у ног хозяина.
Все ребятишки столпились вокруг Армандино, даже робкий Таракан подошел.
— Ага, струсил, хрен собачий! — усмехнулся Огрызок.
— Да он щенок еще, — встал на защиту пса Сопляк.
— Какой, к черту, щенок, дубина ты! — возмутился Огрызок. — Он раньше меня родился!
Армандино прищелкнул языком и удивленно поднял брови.
— Спятил? Ему еще года нет.
— Ну и что? — возразил Огрызок. — Значит, он должен других собак бояться?
— Чего это он боится? — нахохлился Армандино. — Знаешь, ты меня не зли! — Он подошел к своему псу и, схватив за ошейник, потащил его к овчаркам, которые теперь копошились на стерне. — Давай, Волк, ну давай, фас! — шептал он, низко склонившись над ним и в ярости брызгая слюной.
От этих едва слышных понуканий Волк выкатил грудь и весь задрожал, завибрировал, как заведенный мотор. Армандино еще пошептал ему что-то и внезапно отпустил.
Шпана притихла в предвкушении захватывающего действа. Из двух собак Фитиля кобель был поменьше, пощуплей; увидев, как парень науськивает на них Волка, он поджал хвост и припустил во всю прыть по полю, время от времени оборачиваясь, чтобы взлаять или грозно зарычать.
А сучка оказалась та еще бестия. Черная, поджарая, с острой мордой и облезлым хвостом, она точно окаменела при виде наступавшего врага и лишь поводила глазами туда-сюда. Волк, приблизившись, тоже стал как вкопанный и бешено ее облаял.
Она немного послушала заливистый лай и гомон ребят, потом повернулась задом и с достоинством удалилась, как бы говоря: “Оставьте меня в покое, иначе бед не оберетесь!”
Но удаляясь, все время сворачивала назад морду, и в темных немигающих глазах мелькали кровавые сполохи.
— Давай, Волк, ату их, фас! — шептал Армандино.
Остальные тоже принялись подзадоривать пса и подняли гам, словно бесноватые мартышки: наверно, даже в Тибуртино было слышно. Наивный Волк бросился в погоню за сукой, захлебываясь лаем, на который та даже не соизволила ответить.
“Не больно-то надрывайся, — говорила она всем своим видом. — Ты моего характера не знаешь”. Но вдруг какое-то время спустя потеряла терпение и откликнулась диким воем: “Да чтоб ты сдох!” От ее свирепого рыка Волк вмиг остановился и прижал уши, а бегущим за ними сорванцам стало как-то не по себе. Сука стремительно рванулась назад, подлетела и мрачно уставилась на этого дурошлепа Волка, который в одночасье растерял весь пыл.
— Ну, Сопляк, что я тебе говорил? — усмехнулся Огрызок.
Армандино вновь кинулся к псу.
— Давай, Волк, давай! — подзуживал он; от азарта его теперь тоже пробирала дрожь.
Волк немного набрался храбрости и вновь залаял, еще громче. “Ишь, какой голосистый!" — подумала сука. “Сука, паскуда, нечего на меня так смотреть! Никто тебя тут не боится!" — слышалось в лае Волка. Она отмалчивалась. “Погоди, подлюка, — грозил пес, — я тебе башку-то враз отхвачу!”
“Уж больно ты разошелся!” — вступил в собачью беседу подоспевший кобель Фитиля.
“А это еще что за недоразумение? — обернулся к нему Волк. — Ты чего тут позабыл, урод?”
Сука испустила глухой рык.
“Нечего рычать, на своего кобеля рычи!” — ярился Волк.
“Ну довольно! — взорвалась сука. — Надоел ты мне! Пусть я на тридцать лет загремлю в Реджина-Чели, но не откажу себе в удовольствии в клочья тебя порвать!”
— Да они загрызут друг друга! — начал было Сопляк, но договорить не успел.