Шпион императора - страница 11
Нейпперг без всякой подготовки объявил Марии Луизе о бегстве ее супруга из места ссылки.
– Вам известна новость? – развязно спросил он. – Наполеон бежал с острова Эльба.
Занимавшаяся в это время своим туалетом Мария Луиза подскочила от ужаса и, отстранив рукой камеристку, одевавшую ее, спросила полузадушенным шепотом:
– Он явится сюда?
Нейпперг победоносно улыбнулся и, фамильярно нагнувшись к ней, словно собираясь поцеловать, шепнул:
– Да нет же, толстенькая дурочка! Если бы он явился сюда, то его посадили бы в тюрьму с кандалами на руках и на ногах. Он направляется в Париж.
– В Париж? А как же король Людовик?
– Этот тяжелодум не в силах противостоять Наполеону. К тому же сведения вполне точны. Вашему мужу все сдается, все покоряется. Завтра он будет ночевать в Тюильри, если его еще нет там сегодня.
– О, Боже мой! Так посоветуйте, что мне делать?
– Ничего! Ждать!
Мария Луиза подумала и сказала с энергией, которую ей придавала ее врожденная настойчивость:
– Ну, пусть он себе ночует в Тюильри, если ему это нравится, что же касается меня, то я не тронусь отсюда. Меня не могут заставить вернуться в Париж. Я нахожусь под сильным покровительством. Я охраняю своего сына.
– О, на этот счет не беспокойтесь. Великие мира сего так же желают вашего присутствия здесь, как и я сам. Они и пальцем не пошевельнут, чтобы уладить ваш отъезд отсюда. Напротив… Одно только могло бы изменить ход событий: это ваше личное желание – перед которым я должен был бы преклониться, – желание быть вместе с супругом.
– Я не могу. Ведь вы прекрасно знаете это!
Нейпперг сделал вид, что не понимает, и произнес:
– Да, конечно, вы не можете. Это само собой разумеется. Ваш батюшка-император никогда не отпустит вас, монархи же, понимая громадное значение в интересах мира сохранить вас с сыном в чудесной Вене, сделают все, от них зависящее, чтобы предотвратить этот отъезд, который очень сильно походил бы на бегство.
– Наполеону эта попытка не может удаться. Вся Европа восстанет против него. Не так ли?
– Я еще ничего не знаю о замыслах монархов. Меня больше всего интересовали ваши намерения.
– О, вы можете положиться на меня: мои чувства неизменны! – ответила Мария Луиза, нежно глядя на Нейпперга.
Последний, вполне уверенный в своей власти, спокойно выжидал последнего слова. Мария Луиза быстро огляделась по сторонам и, словно не будучи в силах сдержаться и желая доказать, как далеко отстоят ее мысли от возможности бегства из Вены и возвращения к мужу, порывисто бросилась к Нейппергу, снисходительно раскрывшему ей свои объятия.
Он ожидал этого нежного доказательства. Недаром он был владыкою Марии Луизы. Он соблаговолил поцеловать ее с некоторой страстностью и увлек ее к кушетке, предусмотрительно стоявшей в глубине уборной.
Мария Луиза трепетала от ласк своего любовника и шептала среди лихорадочных, прерывистых поцелуев:
– Нет! Нет! Я не поеду в Париж! Я хочу остаться в Вене, вместе с тобой! Ведь ты же – мое счастье! Моя жизнь!
– Значит, вы жертвуете троном ради меня? В вашем сердце ничего не осталось для того, кто первый обладал вами, кто пробудил в вас страсть и любовь? – горячо промолвил Нейпперг, все сильнее и сильнее сжимая в своих объятиях трепещущую Марию Луизу.
– Нет! Клянусь тебе. Я никогда не любила этого человека. Я даже и думать не хочу о том, что он был моим мужем.
– И вы никогда не поедете в Париж?
– Никогда! Разве я ездила на остров Эльба? И потом ведь Наполеон – безумец. Его расстреляют, как авантюриста. Я должна оставаться здесь. Хотя бы ради сына…
– Только для принца Пармского? – коварно спросил Нейпперг, держа Марию Луизу на коленях и сопровождая свои слова жгучими поцелуями.
– Для сына и для тебя. Разве ты не знаешь это?
Двойной поцелуй заключил это признание.
Нейпперг, никогда не упускавший случая подчеркнуть свою власть над дочерью австрийского императора, попросил Марию Луизу последовать за ним в рабочий кабинет (он среди страстных объятий не забывал о своих делах).
Он выхлопотал аудиенцию у русского императора и хотел явиться во всеоружии ума и находчивости перед всесильным владыкой, распоряжавшимся по своему усмотрению иностранными тронами.