Шпион императора - страница 5

Живя в полном одиночестве в Бурбоннэ, госпожа Монтрон не имела других развлечений, кроме прогулок с учителем ее сына, молодым аббатом, и эти прогулки кончились тем, что она вскоре почувствовала непреодолимую страсть к этому воспитателю и полностью подчинилась его влиянию. Но мальчик в это время уже вырос, и его ум жадно ловил и впитывал все внешние впечатления мира. Он видел, что, в то время как отец находился в плену, молодой аббат занял его место; это действительно было так, потому что из-за слабости характера матери аббат Сегюзак распоряжался как полновластный хозяин и господин.

Молодой человек чувствовал глубокое отвращение к измене матери, но, не смея восстать против этого и желая чем-либо заглушить это чувство, со страстью отдался ботанике. Поднимаясь каждый день с зарей, он брал ящик для гербария и уходил в лес; оттуда он возвращался только поздно вечером, но не заходя в парадные комнаты, поднимался к себе и там, разложив свою добычу, печально любовался закатом. Он непрерывно думал о матери, об аббате, и в нем все больше и больше росла неприязнь к последнему.

Тем не менее за обедом он старался казаться веселым и беспечным. Он громко смеялся, а затем, становясь серьезным, принимался с большим аппетитом уничтожать приносимые блюда.

Но вот однажды жизнь, которую вели обитатели маленького поместья, внезапно нарушило известие, появившееся в официальном «Вестнике» и гласившее, что благодаря обмену пленными Монтрон выпущен на свободу в числе товарищей по несчастью.

В то время как юноша с радостью ждал прибытия отца, который должен был положить предел самовластью аббата, его мать и ее возлюбленный не находили места от страха перед предстоящим свиданием. И вот, чтобы остаться свободными, они придумали адскую махинацию.

Юноша, предвидя скорое расставание с аббатом, стал с ним очень любезен и готов был простить ему все.

Наконец настал день, когда пришлось ехать навстречу пленнику. Почтовый дилижанс должен был привезти его в Мулен, а оттуда карета, высланная ему навстречу, должна была доставить его в его замок. Приказано было запрячь две кареты. В одной должны были поместиться Монтрон с женой, в другой – аббат с учеником.

Пленника, еще бледного и изнуренного работами на галерах, перенесли в карету, куда села одна госпожа Монтрон.

Ехали медленно, но вдруг, не доезжая немного до замка, кареты разом остановились, а госпожа Монтрон, высунувшись из дверцы, делала какие-то отчаянные жесты. Аббат и ученик поспешили к ней. Красавица Атенаис стояла, наклонившись над мужем, а он лежал с широко раскрытыми от ужаса глазами, и было ясно, что эти глаза уже не видели ничего земного. Напрасно госпожа Монтрон пыталась привести в чувство мужа, ничто не могло помочь ему: он Умер, и усилия жены не могли вернуть его к жизни.

Вдова, искусно скрывая свою радость, жалобно кричала, но тем не менее глаза у нее оставались совершенно сухими, так как при всем желании она не могла заплакать при виде смерти того, который был уж давно мертвецом в ее глазах; наоборот, в ее глазах было такое выражение удовлетворения, какое появляется у охотника, убившего опасного зверя, неожиданно вышедшего из логова.

Этот торжествующий взгляд случайно подметил и молодой человек, все время стоявший тут же. Он склонился у кареты и горячо молился об отлетевшей душе отца, но, подняв случайно голову, поймал взгляд матери, устремленный на труп отца. Этот взгляд поразил его; ему показалось, что жена, после долгой разлуки вдруг приобретшая мужа и затем опять внезапно навсегда потерявшая его, не может смотреть такими глазами. И у него вдруг зародилось тяжелое подозрение. Ему показалось, что он даже заметил радость в глазах матери. Это было ясно, но тем не менее он с отвращением отверг подозрение, которое казалось ему уж слишком чудовищным.

Он снова склонил голову и стал молиться за того, кто был отважным солдатом, долгое время находился в тяжелом плену и погиб на пороге своего дома.

Но страшное подозрение не покидало юношу; он снова прервал молитву и взглянул на мать.

Атенаис отвела взор от трупа, смотрела на аббата и улыбалась ему… Юноша успел уловить эту улыбку, и холодная дрожь пробежала у него по спине. Он поднялся и громким голосом приказал кучеру: