Шпионский Токио - страница 13
В 2000 году офисы главного военного ведомства страны убрали отсюда в район Итигая, а на месте бывших казарм 1-го Адзабского полка в 2007 году открылся роскошный торговый и гостиничный центр Токио Мидтаун.
Что ж, получается, что Василий Ощепков жил где-то в районе нынешнего здания Синбидзюцукана и напротив нынешнего Мидтауна? Возможно. На старых картах это место соответствует небольшому кварталу Рюдо-мати или домам 10 и 12 квартала Синрюдо-мати (запомним это место – вокруг нынешней автозаправки на угол от Мидтауна – оно нам еще пригодится!). Очень возможно. Во всяком случае, именно к такому выводу пришли мы с доктором политологии Василием Молодяковым, с которым вместе искали место жительства первого советского резидента. Выбор, что и говорить, странный: огромный белый иностранец (а Василий Сергеевич имел около 180 см роста при тогдашнем японском стандарте в 155–160, и весил около 80 килограммов) решил поселиться между расположениями двух элитных японских воинских частей с целью вести постоянное наблюдение за ними? Человеком Ощепков был, по отзывам знавших его современников, обаятельным, японским языком владел блестяще, представляя одну из самых модных и уважаемых в то время в Японии профессий – бэнси: Василий не просто показывал фильмы, но и артистически озвучивал их, комментируя и разъясняя зрителям происходящее на немом экране. Наконец, его второй дан школы дзюдо Кодокан не мог не вызывать уважение среди японских военных, которые тогда поголовно должны были заниматься боевыми искусствами, в первую очередь, фехтованием и дзюдо. И все же: не слишком ли много внимания, не многовато ли экзотики для иностранца, истинная цель пребывания которого в Восточной столице должна остаться неизвестной для окружающих? Ведь Рюдо-мати и его окрестности – Адзабу и Акасака – не просто место, где расположены воинские части. В предвоенные годы это был один из военных кварталов Токио, где не только несла службу, но и проживала значительная часть офицерского корпуса соединений японской армии, расквартированных в столице.
С XVII века и до сих пор в Восточной столице сохраняются остатки феодального еще деления города на кварталы, когда в одном месте было принято торговать оружием, в другом книгами, а в третьем, например, рыбой. Даже когда миновало самурайское средневековье, привычка токийцев к поквартальной профессиональной ориентации осталась и отчасти сохраняется и сегодня. Уже после Второй мировой войны в этом городе возникли кварталы Акихабара как центр продаж радиодеталей, превратившийся позже в «Электриктаун», а сейчас стремительно трансформирующийся в «городок анимэ» Акиба. Тогда же появилась «аллея мод» Омотэсандо, а чуть позже район молодежной моды Харадзюку, вытянувшийся на местах, где когда-то стояли усадьбы адмиралов императорского флота Такэсита и Того. Сегодня район военных – это Итигая-Кудан, а в 1920-х годах множество воинских частей располагалось в кварталах Адзабу и по соседству – в Акасакаку – в переводе на русский язык, в «Краснохолмском районе». Помимо упомянутых частей 1-й пехотной дивизии, там располагались еще два крупных воинских формирования, в том числе 1-я гвардейская дивизия, а старшие офицеры и генералы издавна облюбовали эти живописные кварталы, испещренные крутыми спусками и подъемами для своих квартир, домов и даже поместий. Совсем рядом, напротив расположения обоих полков, находится небольшая и очень скромная усадьба завершившего свой земной путь в 1912 году генерала Ноги Марэсукэ. Это о нем советский писатель Борис Пильняк, впервые побывавший в 1926 году в Японии и живший здесь же, прямо по соседству, вспоминал в своей книге «Корни японского солнца»: «Я был в доме маршала Ноги, в том доме, где он вместе с женою сделал себе харакири, – в том доме, около которого теперь храм маршала Ноги. Этот дом теперь – достояние музеев, – храм около дома – достояние молящихся, – Ноги – национальный герой. Имя Ноги известно в России, ибо это один из маршалов, побивших Россию».
Не маршал, но генерал Ноги действительно был одним из самых прославленных японских полководцев, героем взятия Порт-Артура. Ему самому эта победа стоила так дорого, что вскоре после подписания Портсмутского мира с Россией генерал на личной аудиенции у императора попросил разрешения уйти из жизни. Он считал потери японской армии, понесенные во время осады русской крепости, чрезмерными: не менее 60 тысяч человек, но главное – на той войне у него погибли оба сына, офицеры японской армии. Слишком высокая цена за победу – даже для героя. Император Мэйдзи запретил тогда генералу Ноги думать о самоубийстве и назначил воспитателем своего сына, будущего императора Тайсё. Через семь лет смерть императора освободила Ноги от обещания, и, посетив похороны обожаемого сюзерена и сфотографировавшись на память (фото это долгие десятилетия было важнейшей иллюстрацией тезиса о преданности долгу самурая), он с супругой решил исполнить давно задуманное. Перед портретом покойного императора генерал взрезал себе крест-накрест живот, а его жена ударом короткого меча пронзила себе горло с такой силой, что рассекла позвоночник. Впрочем, может быть, это сделал ее муж перед тем, как убить себя, – свидетелей не было.