Штуцер «Фосса» - страница 4

Дойдя до просеки, через которую прошел волк, мы убедились, что ранен он очень сильно. Время от времени волк ложился, окрашивая снег большим кровавым пятном, отдыхал и волочился дальше. Я не сомневался, что мы настигнем его.

Оставив Лайвиня на следу, мы с Колей быстро выбрались на боковую просеку и двинулись параллельно следу зверя.

Не сбавляя хода, пробежали один, второй квартал, и уже наперерез свернули на новую просеку. Примерно на середине ее я оставил Колю, а сам побежал дальше.

Зверь вышел из лесу и остановился перед сухим кюветом.

Я ударил его, целясь в шею. Не отнимая от плеча приклада, я стоял до тех пор, пока не прилегла на загривке зверя шерсть и не обвисли его плотно прижатые уши.

День уже угасал. В лес ползли сумерки. С громким карканьем пролетела через просеку стая ворон. Трещала где-то в кустах сорока.

Через несколько минут между деревьями показался Лайвинь. Он быстро шел следом зверя и как-то странно озирался, словно что-то испугало его в потемневшей чаще.

— Здесь он! Готов! — крикнул я громко.

Услышав крик и увидев меня, Лайвинь вскинул ружье на ремень и уже тише направился в мою сторону.

На хутор Лайвиня возвращались в темноте. Шли больше пешком, так как за день санный путь совсем раскис.

Шумно и весело было в тот вечер в доме Лайвиня. Общее настроение не разделяли только Иван Васильевич, все еще переживавший безрезультатное преследование четвертого зверя, да хозяин дома. И без того неразговорчивый, в тот вечер он до самого ужина не проронил ни слова. Устроившись на кухне, Лайвинь сидел на табуретке у раскрытой дверцы большой плиты, хмурил нависшие брови, тянул трубку и сосредоточенно смотрел на огонь. Уже к концу ужина, уступая общему настроению, или под влиянием порядочной стопки, Лайвинь вдруг разговорился. Подавшись всей грудью на стол, он, обращаясь только ко мне, спросил:

— А вы заметили, что я давеча там, в лесу, испугался?

Видя, что я не понимаю вопроса, Лайвинь, пристально глядя мне в глаза, пояснил:

— Тогда, когда я выходил на просеку, где вы добили волка.

Все еще не понимая, шутит Лайвинь или говорит всерьез, я уклончиво ответил:

— Я обратил внимание, что вы несколько поспешно вышли на поляну, но... подумал, что вам просто хочется поскорее узнать, убит ли волк.

— Нет, перепугался я здорово, — упрямо повторил Лайвинь и, откинувшись на спинку стула, стал набивать трубку.

— Вы извините, товарищ Лайвинь, — начал я вполголоса, — но я не могу себе представить, что могло напугать в лесу вас, прожившего в нем почти всю жизнь?

— Ну, не иначе, как ведьма или леший тебя напугал, — пошутил сидевший рядом с Лайвинем Арвид и громко рассмеялся.

— Смейся, смейся, если ты такой храбрый, — угрюмо пробурчал Лайвинь. — А мне вот и сейчас не до смеха.

Помолчав немного, он как бы мысленно махнул рукой на свои сомнения и каким-то приглушенным голосом произнес:

— А вы знаете, что в том последнем отъеме, из которого вышел на вас волк, я нашел мертвого человека...

За столом наступила полная тишина. Все мы с напряжением смотрели на Лайвиня. А он, сосредоточенно глядя на зажатую в кулаке трубку, тихо продолжил:

— Вернее, не человека, а кости человека. Я на них чуть не наступил, когда шел по следу.

— Нашел, чего пугаться, — разочарованно произнес Валявко. — Мало ли по этим местам осталось трупов. Фрицы, небось, тут пачками людей расстреливали.

— Это вы зря, — вступил в разговор Тринкуль. — Мы в этих местах, где живем, ни одного фрица не видели. Даже в нашем районном городке и то одни местные полицейские орудовали, но и они боялись этих мест. Глушь...

— Довольно вам спорить, — вмешался Иван Васильевич. — Давайте лучше обсудим, что будем делать завтра, если за ночь не подбросит снегу?

Я уже знал, что в таком случае Анатолий Николаевич предлагал устроить охоту на зайца с гончими. В это русло Иван Васильевич и хотел перевести разговор. Но находка Лайвиня меня заинтересовала.

— Вы как хотите, — обратился я к Анатолию Николаевичу, — а я завтра с Лайвинем должен выехать обратно, в тот же лес, и осмотреть, что он там увидел... Найдем это место? — спросил я Лайвиня.