Штурм Брестской крепости - страница 3
фотографии, от тех стариков всколыхнули особо – когда парни из батальона Эггелинга, молодые, среди развалин только что покоренной ими крепости Брест-Литовска уверенно и торжествующе взглянули в зал со стен музея героической обороны… Многие не поняли.
Однако пропаганда при рассказе о тех годах постепенно уступает место истории. В деревьях белорусских лесов еще сидят осколки – но людей, кто носит их в своем теле, все меньше. А для новых поколений пулеметчики Эггелинга – как «драгуны с конскими хвостами»: да, воевали с Россией, но изымать из музеев французские кирасы – показалось бы по меньшей мере нелепым. Да, впрочем, кто с кем только не воевал…
Сорок первый стал историей. А для нее фото оказались бесценными – там не только те здания, о которых было столько известно, но (увы!) самих-то их и не сохранилось, но и люди – и бывало дочери узнавали своих матерей.
Так документы 45-й дивизии второй раз помогли изучению истории своей же неудачи.
А первый? Так с этого же все и начиналось – захватив в 1942 году отчет командира дивизии генерал-майора Фрица Шлипера, советское командование с удивлением узнало о том, что рассматриваемое ими как последствие должностного преступления (невывод войск из Брестской крепости накануне войны) обернулось подвигом, на масштабности которого настаивал и сам противник.
Так и началась история Брестской крепости – та, что мы сейчас знаем.
Действительно, документов, созданных защитниками крепости, не сохранилось, про фотографии и говорить нечего – поэтому случайно обнаруженный немецкий документ стал основой для исследователей.
С тех пор написано немало – книг, пьес. Сняты кинофильмы, созданы картины. И даты и фамилии – выбиты в камне, впечатаны в названия улиц. И поэтому вновь, как перед д-ром Гшопфом в пятидесятые, сейчас, в двухтысячные – стоит вопрос «Зачем еще одна книга о войне?».
Итак – зачем? Во-первых, сам процесс исторического познания – бесконечен. Иначе бы исследования, скажем, Древнего Рима завершились еще тысячу лет назад. Всегда – находки новых источников, развитие тех или иных методик или взглядов позволяют взглянуть на проблему с иной стороны. С шестидесятых годов, когда, казалось, были расставлены все акценты, прошло слишком много времени – и появились возможности анализировать новые источники, которых не было в распоряжении первых исследователей Брестской обороны, да и рассказать о том, о чем раньше приходилось помалкивать. Ну и, наконец, тема Второй мировой войны все же более волнующа, чем тема войны 1812 года. Действительно – о сороковых все можно сказать в четырех словах «они напали, мы победили», но – как?
Это-то как раз и можно обсуждать… Сейчас, история Брестской обороны – все еще больше легенда, основанная на рассказах ее непосредственных участников, записанных и значительно переработанных спустя 10–15—20 лет, отсчитанных от Июня. И опубликовано было иногда совсем не то, что было записано и даже – переработано. И поэтому задача данного исследования на основании новых, как правило, впервые вводимых в научный оборот источников – показать, как это было в Бресте летом сорок первого.
В этом может вновь помочь 45-я дивизия – сейчас германские архивы российским исследователям куда доступнее, чем российские германским, да, впрочем, и российским тоже…
И это первая причина для «взгляда с того берега» – стало возможным рассказать о событиях, опираясь на множество документальных источников, созданных в те же дни и часы, когда эти события и происходили.
Вторая – любой, кто захочет взглянуть «с этого берега», с удивлением, а потом и с некоторой тревогой обнаружит, что «точек-кочек зрения» о событиях у их непосредственных участников так много и они настолько противоречивы и меняющиеся со временем, что создать какую-то более-менее объективную картину очень тяжело. Интересно, что об этом мне сказали, совершенно независимо друг от друга, сразу несколько человек, неплохо знающих советский взгляд. Причем, что интересно, примерно одинаковыми словами: «Советское мифотворчество распутать невозможно, Ростислав… Немцы и только немцы!» Я убедился, что во многом они правы – хотя свидетельства советской стороны необходимы, о чем, однако, позже.