Шут, Фома и Ерёма, солдат, пошехонцы и другие… - страница 10

— А что, мужичок, — говорит богатый, — одному надо спать ложиться, а другому лошадей караулить.

— Ну что ж, — отвечает бедный, — ложись ты вперёд, а как выспишься, тогда я лягу, а ты лошадей сторожить будешь.

Принялся богатый постель себе ладить, постелил её к месяцу головой. А месяц-то только-только всходить начал. Улёгся богатый и говорит:

— Гляди-ка, мужик, на месяц. Когда он подвинется отсюда и станет у моих ног, тогда и буди меня, а раньше не трогай.

— Как скажешь, батюшка!

Радуется богатый: «Здорово надул мужика — всю ночь до света теперь просплю». Повернулся на бок и захрапел.

А мужик сам себе на уме, выждал маленько, подошёл к богатому да и повернул постель налево кругом. Месяц как раз в ногах у богатого оказался. Вот будит:

— Батюшка, время вставать! Гляди-ка, где месяц!

Проснулся богатый, повернулся, глядит: месяц в ногах стоит, и говорит:

— Ну, мужичок, ложись, усни немного, видишь: месяц заходит — скоро светать начнёт.

Бедный лёг, а богатый караулить лошадей стал. Стоит он час, другой, третий, а всё не светает, месяц не опускается ниже, а всё в гору лезет. Не стерпел богатый, запыхтел, надоело караулить лошадей. Да что тут поделаешь, мужик хоть сер, да смекалкой одолел.

— Иван, почему тебя в суд вызывают?

— Да барин об меня руку сломал!

Вырыл цыган колодец. За работу ему полагалось полбарана. Хозяин зарезал барана, а поделить его поровну поручил цыгану. Принялся цыган делить:

Нанялся цыган горох косить. Приходит к хозяину и спрашивает:

— А есть ли у вас хорошая коса?

— Как не быть! Коса такая — сама косит!

Взял цыган косу. Пришёл в поле, положил косу на землю, а сам лёг под берёзку спать.

Пришёл хозяин в поле поглядеть, как работник дело справляет, а горох некошеный стоит.

— Ты что не косишь? — спрашивает хозяин цыгана.

— Так ведь вы же говорили, что коса — сама косит. Я её и положил на землю — пусть работает.

Хозяин только руками развёл, а сказать и нечего.

— Староста, явись ко мне!

— Что прикажете, барин-батюшка?

— Собрал ли ты оброк* с моих крестьян?

— Собрал: с Фомки да с Ерёмки по две копейки, а с Валейки — одну копейку, с Петрушки — всего полушку*.

— Ну, давай оброчные-то!

— Да я, барин-батюшка, зашёл в кабачок* да проел пятачок.

— Каково же работнички мои работают?

— Семеро одним топором.

— Как же они семеро одним топором рубят?

— Один дерево рубит, двое клонят, четверо глядят, куда щепочки летят.

— Построили они дом-то?

— Построили.

— Каков?

— Хорош.

— Как хорош?

— Три кола вбиты и корытом покрыты.

— Эй, Афонька, где ты был?

— В овине*, барин-батюшка.

— Ну, а кабы овин загорелся?

— Я вышел бы да погрелся.

— Был ли ты в моей деревне?

— Был, барин-батюшка.

— Хорошо ли мои крестьяне живут?

— Хорошо, барин-батюшка: у семи дворов один топор, да и то от него обух* украл Фомка-вор.

— А хорошо ли мои крестьяне едят?

— Хорошо, барин-батюшка: животы не набивают, кашу не парят, горшок у кого постучится, у того и круп не случится.

— Говорят, у моих крестьян много скота?

— Много, барин-батюшка: кто любит солонинку*, а кто и ветчинку, спорят: кому — чего, да и не сварят ничего, вот все чугуны* и порожние.

— Говорят, в моей деревне хлеба много?

— Много, барин-батюшка: я сам семь копён* намолотил и на полатях сложил, да кот Васька хвостом махнул и всё с палатей смахнул.

— Говорят, мои крестьяне песни не поют, хороводов не ведут?

— Говорят да бранят, а мужички загадочки загадывают.

— Какие же они загадочки загадывают?

— А вот загадали: в чём сходство между вашей каретой и крестьянским плугом?

— В чём же?

— Да в том, барин-батюшка, что карету и плуг тянет пара лошадей.

Барин спрашивает пастуха:

— Эй, Иван, почему твои коровы всегда на этом месте стоят?

— Да потому, — отвечает пастух, — что они не умеют сидеть.

Понёс хозяин работнику на луг щей в горшке. Да по дороге всё и расплескал. Пришёл на луг и говорит работнику:

— Хлебай щи, Иван, да понарошку: расплескал ведь я щи-то по дороге.