Схватка оборотней - страница 4
Кроме того, раздавая громоздкие, не очень ценные предметы и вещи, он освобождал у себя дома место для более ценных приобретений. Будучи поначалу жадным, но неопытным, он стаскивал домой все, что ему нравилось. Поднаторев на грабежах и поняв свою ошибку, он так оригинально старался ее исправить.
Попав в карательный отряд, Савельевич первый месяц занимался чревоугодничеством и, лишь насытившись, стал тоже думать, как разбогатеть. Но опыта в грабежах не было, и его желание тогда не осуществилось. Каждый в карательном отряде хапал только для себя и только тогда, когда нахапается начальство.
Насколько Пуштренко был хитрее и умнее, чем о нем думал Савельевич, тот понял лишь после разговора с карателем по имени Виктор, который ему кое в чем на Пуштренко раскрыл глаза.
Как-то раз Виктор, будучи изрядно пьян, предложил ему выпить с ним самогона. От дармового угощения Савельевич никогда не отказывался… Опьянев, Виктор под большим секретом рассказал ему, как он вместе с Рыбой и Кротом принимал участие в ликвидации евреев во Львове.
— Ты думаешь, Рыба погрел руки только на евреях? — заплетающимся языком поинтересовался Виктор и, не дожидаясь ответа, в котором не нуждался, показал ему кукиш и сам себе ответил: — Он грел руки и на украинцах, которые подлежали фильтрации. Само собой, я уже не говорю о комиссарах и москалях. Ты думаешь, Рыбе нужно то барахло, которое он натаскал себе домой? — Виктор пьяно и снисходительно посмотрел на Савельевича, который с видимым безразличием на лице доставал в это время из трехлитрового баллона соленый огурец. Наблюдавший за его действием Виктор бесцеремонно забрал у него огурец и с аппетитом откусил половину. Пережевав и проглотив огурец, Виктор продолжал свое повествование:
— Если ты так думаешь, то ошибаешься. Его барахло в доме — реклама для таких дураков, как ты.
Будучи приближенным Пуштренко, Виктор, оскорбляя Савельевича, с безразличием относился к возможной его обиде на себя, так как был сильнее того и физически.
Савельевич на оскорбления Виктора не прореагировал, и тот продолжал свое пьяное излияние:
— У Рыбы сейчас, голову даю на отруб, не менее двух-трех кг золота, да и камушков немало. Но где он прячет свою кубышку — никак не дотумкаю, — озлобленно закончил Виктор.
«Золотишко Рыбы не дает ему покоя, — поглядывая на удрученного собутыльника, думал Савельевич. — Сейчас я его попытаюсь раззадорить».
— Честно сказать, Виктор, я не думал, что ты такой трепач.
— Чего? — протянул Виктор, отрывая голову от стола и наводя свои блуждающие глаза на собеседника.
В данный момент Савельевич Виктора нисколько не боялся, а поэтому мог язвить, шутить и издеваться над ним.
— Я говорю: ты хороший выдумщик, Витя, — как с ребенком вступил он в спор. — Откуда у Рыбы может быть столько золота? Лично я твоей болтовне не верю.
Виктор, оглядевшись по сторонам и убедившись, что они в доме одни, наклонился к Савельевичу и, дыша ему перегаром в лицо, прошептал:
— Ты, кажется, уже был у нас в отряде, когда к нам на Красную гору приезжал штурмбанфюрер СС?
— Тот рыжий майор, который нам разгон учинил? — уточнил Савельевич.
Виктор утвердительно качнул своей лохматой головой, положил в рот вторую половину огурца и не спеша ее разжевал. Пренебрежительно посмотрев на собеседника, он с явным удовольствием пояснил:
— Тогда он нам разгром сделал для профилактики. Штурмбанфюрер приезжал не к нам, а к Рыбе, которому поручал доставку в гестапо кое-чего из дома богатых противников нового порядка. Теперь ты удивляешься, где Рыба сорвал свой куш? — торжествующе заметил Виктор.
— Это, Виктор, только твое воображение настригло Рыбе несколько килограммов золота, а фактически я твоим побасенкам все равно не верю, — подзадоривая собеседника, не сдавался Савельевич, боясь, что Виктор не захочет больше с ним спорить, Но, к счастью, его собеседник оказался настырным.
— Какое воображение, если я всему был свидетелем? Там, на Красной горе, в доме лесника Рыба со своим другом стал выяснять отношения, по старой памяти взяв меня на кухню в услужение. Немец по-русски шпрехал как из пулемета, а с нами на поляне разговаривал только через переводчика. В зале они изрядно выпили, и я из кухни слышал, как офицер с возмущением рычал на Рыбу: «Я тебе поручил собирать золото, а ты вздумал его от меня утаить! Если мы не найдем с тобой общего языка, то я убью тебя как собаку, ведь я штурмбанфюрер СС, а не какая-то продажная украинская свинья». Рыба ему ничего не сказал, а вышел на кухню, где я дожаривал курицу. Убедившись, что я их не подслушивал, он выпроводил меня во двор, дав мне за работу бутылку марочного вина. О чем они потом шпрехали, я не рискнул подслушивать, но мне и без подслушивания все стало ясно. Вот как надо уметь жить, а то мы с тобой как были голыми пешками, так дураками и помрем. Надо ловить кайф, дорогой, — закончил он убеждать Савельевича.