Сибилла - страница 23
— Сию же минуту сделаю ставку на Мельбурна>{171}, — заявил чиновник.
— В четверг лорд Дарем обедал в Кенсингтоне>{172}, — сказал Тэйпер, — и там не было ни единого вига.
— Что есть, то есть, за столом Дарем очень красноречив, — сказал секретарь, — да только нет у него настоящего рвения. Когда появится на свет принц Уэльский>{173}, лорд Мельбурн собирается сделать Дарема опекуном при наследнике престола — а уж это уймет его пыл.
— Какие новости? — вклинился в разговор подошедший мистер Тэдпоул. — Мне тут сказали, он вполне оправился.
— Не обольщайтесь, — проворчал секретарь.
— Ладно, послушаем, что скажут с трибуны>{174}, — бодро ответил Тэдпоул.
— Страшно-то как! — воскликнул секретарь. — Нет, нет, дорогой мой, вы уже выдохлись; игра стоит свеч, и не рассчитывайте, будто мы такие простецы, чтобы проиграть гонку из-за нехватки опытных ездоков. Ваша лживая регистрация никоим образом не навредит новому правлению. Наши великие мужи намерены раскошелиться, вот что я вам скажу; с нами Бейчелом;>{175} мы разоблачим «Карлтон»>{176}, а вместе с ним и коррупцию по всему королевству; а если этого окажется мало, то станем бить себя в грудь и клясться, что Ганноверский король плетет козни и хочет лишить трона нашу юную королеву>{177}. — И торжествующий секретарь удалился, пожелав достопочтенной парочке всего наилучшего.
— У них и в самом деле прекрасные лозунги, — печально сказал Тэйпер.
— В конце концов, регистрация могла бы пройти и получше, — заметил Тэдпоул, — но всё по-прежнему не так уж и плохо.
Ежедневные бюллетени становились всё показательней; было очевидно, что до криза рукой подать. Когда бы ни произошел роспуск парламента, он обязательно вызывает немалый переполох; вкупе со сменой власти он и вовсе раздувает пожар во всех слоях общества. Даже у бедняков появляется надежда; жив еще старый добрый предрассудок, будто самодержец волен распоряжаться своей властью, и страждущие народные массы рады верить, что избавительный характер перемен благотворно скажется и на их просьбах. Что же касается аристократов, они, все как один, трепещут на заре нового правления. Ошеломляющие видения: короны, звезды и подвязки; благоволение и должности при дворе — всё это заполняет их полуденные размышления и полночные сны. К тому же не следует забывать и о тех бесчисленных случаях, когда от грядущего события ожидают, что оно обернется долгожданной возможностью проявить себя или же станет причиной ужасного краха, которого все так давно боялись; сотни и тысячи людей намереваются попасть в парламент, и лишь единицы боятся из него вылететь. Какая жуткая метаморфоза: вместо беззаботных прогулок по Сент-Джеймс-стрит>{178} — бесцельное брожение по причалу в Булони!>{179} А может и так: после обедов в «Бруксе»>{180} и ужинов в «Крокфордзе»>{181} избежать полного краха лишь благодаря дружескому посредничеству, которое обеспечит тебе казенное местечко среди сочувственной сумчатой живности Сиднея или Суон-Ривер>{182}.
И вот пришло время выйти на авансцену мужчинам, у которых есть претензии, претензии по поводу кровных денег, которые они потратили (их никто о том не просил, однако они пошли на это — разумеется, исключительно ради своей партии). Они за всю жизнь ничего не написали для своей партии, не произнесли ни одной речи в ее поддержку, не принесли ей ни единого голоса, кроме своего собственного, — зато предъявляют требования самого разного порядка: одни хотят членство в какой-либо комиссии, иные — должность консула где бы то ни было; если таковых не найдется, они готовы принять плату в виде звания или титула. Когда-то они рассчитывали на Тайный совет>{183}, но теперь их устроит и какая-нибудь наследуемая почесть; если не удастся получить и ее, они согласны на должность клерка в Казначействе для одного из младших сыновей. Наверное, со временем эти люди своего добьются; теперь же они уходят, недовольно ворча на работу оценщиков, или же, проявив отчаянную сноровку, умудряются перевоплотиться из таможенных чиновников в таможенные досмотрщики. Впрочем, если они чего и заслуживают, так это однозначного отказа.