Сибилла - страница 40
— Это не недовольство, Джордж.
— Понятия не имею, что ты подразумеваешь тогда под словом «недовольство», — но, если человек изо всех сил старается угодить тебе и всем остальным и должен пересматривать свои планы только потому, что назначенный им день не вполне отвечает твоим прихотям, — если это не недовольство, то я очень хотел бы знать, как же это называется, Арабелла.
Леди Марни промолчала. Она всегда жертвовала своими интересами, всегда уступала, а если когда и пыталась высказать свою точку зрения, то сию же минуту неизменно принимала на себя роль не обиженной, но обидчицы.
Арабелла была одаренной женщиной — и всячески развивала свои таланты. Был у нее светлый ум и много других восхитительных качеств; душевной чуткости ей было не занимать; только вот ласковый характер леди Марни оказался чужд размолвок, а природа не наделила ее духом, способным указывать и повелевать. Она безо всякой борьбы уступала деспотической воле и взбалмошным причудам супруга, который едва ли был равен ей по уму и сильно проигрывал в плане любых душевных качеств, что присущи человеческой натуре; однако несгибаемое самолюбие лорда Марни позволяло ему одерживать верх над женой.
Леди Марни была совершенно безответной женщиной. Окружавший ее мир не терпел возражений, был суров, педантичен, суетлив и резок: вселенная инструкций, постановлений и графиков. Ее жизнь была чередой малых жертв и попранных удовольствий. Бывало, экипаж уже ждал у дверей — и всякий раз она не могла ручаться, что его не придется отсылать обратно; она приглашала к себе друзей — но имела все основания опасаться, что будет вынуждена выставить их за дверь; стоило ей взяться за чтение романа, как лорд Марни говорил ей переписать набело его письмо; она собиралась в оперу — и вдруг оказывалось, что лорд Марни занял для нее и нескольких своих приятелей места в галерее Палаты лордов>{229}, ожидая, видимо, бурного ликования и неописуемой благодарности за свое непрошеное и обременительное участие. На первых порах после свадьбы леди Марни противилась этой тирании. Наивная, неискушенная леди Марни! Разве могла она выстоять против этого себялюбца, проницательного и в то же время жестокосердного! Она взывала к его чувствам и даже упрекала его, она плакала, а однажды умоляла на коленях. Но лорд Марни объяснял эти выходки болезненной впечатлительностью молоденькой девушки, которая замужем впервые и не ведала ранее, каково это — безоговорочно подчиняться мудрой воле супруга, образцом коего он себя мнил. Через какое-то время, пройдя должное посвящение, леди Марни стала по целым дням пропадать для окружающих, отдаваясь во власть покаянных мыслей под сенью своего будуара, а ее господин тем временем ужинал в каком-нибудь клубе и посещал варьете: графиня была укрощена.
Лорд Марни, который просто обожал шахматы, окликнул капитана Грауса и деликатно предложил ему поскорее закончить партию с мисс Пойнсет; последняя понимала лорда Марни не хуже, чем тот понимал шахматы, а потому поспешила проиграть капитану, чтобы его светлость мог сойтись в схватке с равнодостойным игроком. Эгремонт устроился рядом со своей невесткой и затеял с ней непринужденный разговор, желая смягчить ее досаду, которая, как он с болью заметил, была обусловлена поведением брата. Через какое-то время он произнес:
— Знаете, это было весьма любезно с вашей стороны — взять и устроить мою судьбу.
Леди Марни, слегка удивившись, спросила:
— Как вас понимать?
— Вы, как я слышал, уже приняли решение о важнейшем шаге в моей жизни.
— Вы, право, меня озадачиваете.
— Леди Джоан Фитц-Уорен, ваша подруга…
Графиня зарделась: названное имя позволило ей выяснить, что к чему, — однако Эгремонт и представить не мог, что мысль о его женитьбе даже не приходила ей в голову. Леди Джоан, по описанию графини, не была красива; определенно не была красива; никто бы не счел ее красивой; многие, признаться, полагали как раз обратное; и всё же было у нее выражение лица, одно, особенное, выражение лица, которое, по мнению леди Марни, делало ее самой настоящей красавицей. Зато она была очень умна, признаться, даже слишком: что-то совершенно невообразимое!