Сибирская чума - страница 33

– Не все игрушки Данилы добрались до рядовых ведьм ковена. Сама понимаешь. – Я подмигнул ей, и Даша в мгновение ока покраснела.

– Ты проверяешь меня, да? – Она выпустила колечко дыма. – Слишком много ты читаешь дневников Данилы. И становишься похожим на него. Он постоянно проверял нас – подкалывал, грубил, а порой и откровенно издевался. Я уже прошла через все это – меня теперь очень сложно задеть. Мне пофигу, рядовая ли я ведьма в свите королевы, или что завтра на моей голове будет черная корона ковена. Я – маг, и подобные человеческие шпильки меня не волнуют. Я уже давно на них не ведусь.

– Да, я заметил. Извини, – усмехнулся я, – у меня это как-то не специально получилось. Понимаешь?

– Да, верю. Ты постоянно торчишь в кабинете Данилы, читаешь его книжки, дневники слушаешь. Боюсь представить, что он там бубнит тебе в уши. Еххи уже с ума сходит от близости с тобой.

– Жалуется? – улыбнулся я, и мне сразу как-то полегчало.

– Да, бывает. Ты ее уже должен знать. Она пытается держать себя в руках, казаться холодной, не ревнивой, но ей это не помогает. У нее слишком тяжелый характер и раздутое до размеров «Титаника» ЧСВ. Я не знаю, что с ней делать. Твои шуточки и поступки ее сильно задевают. Я бы могла попросить тебя не вести себя с ней так, но не буду этого делать.

– Почему? – Мне стало интересно.

– Она притащила тебя в ковен, сделала ведьмаком, стала обучать – ей и расхлебывать. Ты и есть ее награда за ее поступки. Не удивлюсь, если однажды ты открутишь ей голову.

– Ну мне так делать нельзя. Она же королева. Меня же потом схватят…

– И сожгут в нашем лесу рядом с дачей. Предателей и убийц внутри ковена всегда ждет самая жестокая расправа. Даже пытать не будут.

– Вот даже как. Никогда бы не подумал.

– Еххи не учит тебя нашим законам. Сосредоточилась на твоем обучении сновидца. А ты знаешь, что человек на костре умирает не от огня?

– Да. Он умирает от удушья. Пламя даже не успевает толком поджарить ему пятки.

– Вот именно, но Вадим знает, как сжигать правильно, так, чтобы жертва умирала именно от болевого шока.

– Да ну тебя, – я поежился, – он тот еще маньяк. Мы с ним как-то не разговаривали об этом. Вы что, каждый год кого-то из ковена сжигаете?

– Нет, конечно, – Даша рассмеялась, – но в прошлом были прецеденты. Блин, а я даже выспалась. Кстати, заходила к Герде.

– Она тоже спит, что ли?

– Да, в аэропорту. Готовятся к посадке. Она сказала, что у нее есть новости по поводу предсказаний, и что они тебе не понравятся.

– Отлично! Обожаю такие новости! Утром-то я с ней не успел толком поговорить. Она была словно мешком по голове бахнутая. Значит, нам надо ускориться, они, по идее, уже через пару часов приземлятся в Пулково, а мы еще в пути.

– Ну вот. – Даша нахмурилась.

– Ты слишком предсказуема, – ухмыльнулся я. – Знаю, что ты думала о том, как бы я срулил с дороги в какое-нибудь местечко поглуше, чтобы поразвлечься.

– Я соскучилась, вообще-то – это во-первых, а во-вторых, машину нужно обновить. Вдруг она жесткая, как твой чертов «Челленджер».

– Предсказуемость – это большая слабость настоящего мага. – Я поднял палец вверх. – Потерпи до гостиницы.

– Там будет некомфортно! – возразила Даша. – К тому же нам будет мешать Герда.

– Это верно. Она та еще заноза, даже в сексе. Лучше бы вместо нее взяли Кэрол.

– Да, ее ты еще не пробовал, – согласилась ведьма, – но я думаю, что такой шанс тебе еще представится. Ты сильно меняешься, Сергей.

– В смысле? – не понял я.

– В прямом. Тут что-то нечисто. Я же прекрасно помню, каким ты был забитым, когда вы закрыли ту серую игрушку Сантьяго. Ты же прямо изводил себя терзаниями по поводу Алены. Люблю, все такое.

– И что? Любовь – это любовь, а секс стоит отдельно. Разве не так?

– Вот ты как заговорил? Узнаю настройку Еххи. Значит, она все-таки потихоньку меняет твое сознание. Смотри, скоро ты вообще перестанешь любить Алену. И потеряешься среди нас.

– Ты пытаешься затронуть, наверное, самые теплые чувства, что есть во мне, но у тебя не выйдет. – На самом деле это была работа не Еххи, а Данилы. Старик порой просто сводил меня с ума своей нечеловеческой философией. Чтобы его понимать, я должен был не просто перенимать черты его характера, но и его образ мышления. То, что мне еще полгода назад казалось какой-то мерзостью, теперь не вызывало абсолютно никаких чувств.