Сибирский роман - страница 5

— Не забудьте и о моём участии в этом деле. — И Строгановы поняли, кто станет новым царём...

Прошло пять лет. Строгановы ничего не предпринимали, несмотря на пожалованную грамоту. Они не получили от царя военной помощи, а идти против Кучума в одиночку было безумием. Кроме того, Маметкуль прекратил разбойничьи набеги, торговля шла без помех. Так зачем воевать, если всё идёт мирно?

За эти пять лет умерли Яков и Григорий Строгановы, оставив Семёну сыновей Максима и Никиту. А у нового поколения появился собственный план завоевания Мангазеи. Строгановы покорно отправляли налоги в Москву, и никто не спрашивал их о Сибири. Царь занимался более серьёзными проблемами с Литвой и Польшей. А Мангазея оставалась мечтой.

Но не для молодых Строгановых, двоюродных братьев Никиты и Максима. Они услышали о народе, живущем на Дону и называемом казаками. О них ничего толком не было известно. Во время войны они сражались на стороне царя и показали себя смелыми воинами, потом разбойничали и сражались с бывшими боевыми товарищами по царской службе, направленных на их усмирение. Народ любил казаков за то, что они жили вольно. В Кремле их называли ворами, грабителями, убийцами, и бандитами. Они сражались против турок на Азовском море и это царю нравились, но потом стали нападали на торговые суда на Волге, а затем исчезали на быстрых лошадях в бескрайней степи...

— Только казаки могли бы потягаться с всадниками Кучума, — сказал Никита Строганов после того, как собрал достаточно сведений о людях на Дону и в степях Каспийского моря. — Убивать, вешать или преследовать — это их жизнь! Если покорять Мангазею, то только с ними. Надо их позвать.

Семён, последний оставшийся в живых из трёх братьев, восхищался сообразительностью племянников и гордился ими. Пять лет пролежала в шкафу грамота Ивана, которая могла бы сделать Строгановых самыми богатыми людьми в мире. Невозможность осуществить мечту причиняла боль. Но до сих пор он не видел другого выхода, кроме похода в Сибирь царских войск.

— Я напишу письмо казакам, — сказал он племянникам. — Кто их предводитель?

— Самый известный — Ермак Тимофеевич, приговорён к смерти местным воеводой, но так и не пойман... — Максим Строганов заглянул в свои бумаги. — Настоящее наказание Божье для народа на Волге, но донские называют его «смелым братишкой». Что ты хочешь им написать, дядя?

— Что Бог в них нуждается! — тихо сказал Семён. — Это хорошо звучит.

Никита, сидевший на покрытом шкурой стуле, откинулся назад и засмеялся. По натуре он был весельчаком.

— Они никогда ещё не разбойничали для Бога.

— Но мы им заплатим. — Семён позвонил. Вошёл писарь с серебряной чернильницей и перьями. — Если бы ваш дед Аника дожил до этого... — тихо и растроганно сказал Семён. — Сибирь была самой большой мечтой его жизни, а мы её осуществим!

Деревня Благодарная располагалась на Дону, среди берёзовых рощ, вишнёвых садов и зарослей шиповника. Здесь стояло несколько деревянных домов, проходила хорошая дорога, огороды обнесены заборами, и даже имелась небольшая церковь.

Перед деревней — медленные воды Дона, за ней — бесконечная степь, над ней — бескрайнее голубое небо... Здесь наверняка жили люди, осознающие, что такое вечность.

Но это не всегда было так. Деревня на собственной шкуре испытала, что такое бренность: трижды была сожжена царскими войсками и восстановлена, выдержала карательные экспедиции, пережила казни пойманных казаков, слышала клятвы мести тех, кто возвращался, когда опасность миновала.

Сейчас здесь царило спокойствие. Казаки перенесли набеги на юг и грабили кочевников, которые искали новые пастбища у Азовского моря. Это мало беспокоило царя, но и добыча была маленькой. Ермак считал пока слишком опасным ссориться с Москвой: ещё не подросла молодёжь, чтобы заполнить поредевшие ряды. Те, что выжили в прошлых схватках, хотели покоя и отдыха. Чтобы полностью не потерять навык, казаки время от времени совершали набеги. Безделье — самая большая беда для настоящего казака.

В апрельский день 1579 года в деревне Благодарная появились три покрытых пылью всадника и спросили, где дом Ермака Тимофеевича. Поскольку такие вопросы незнакомцев всегда означали беду, то сначала их стащили с лошадей, опустошили карманы, о чём хороший казак никогда не забывает, и допросили на ярмарочной площади, расположенной между Доном и церковью.