Сицилианская защита - страница 17

стр.

– Это официальная информация, – как ни в чем не бывало, продолжил Азов. – А вот что было на самом деле, я еще, может, и узнаю со временем. Никто пока не отменял ни левых аккаунтов, ни левых капсул. Мы биометрию не считываем, хотя я и предлагал это делать еще сто лет назад.

– Это незаконно, – поморщился Зимин. – Потом проблем не оберешься. Палыч, ты покопай, покопай. Это хороший хвостик.

– Сам знаю. – Азов откинулся на спинку кресла. – Киф, коли чего узнаю, так сообщу.

– Эти двое и мне сказали, что играли, – вставил я свое слово. – Как раз перед отъездом у них это спросил.

– Очко в их пользу, – щелкнул пальцами Зимин.

– Или наоборот, – не согласился с ним Азов. – Игра в открытую, причем с открытой же информацией. Пока мы все играем в бирюльки, самое интересное будет не сейчас.

Мы выпивали еще часа три, не меньше. За окнами начало темнеть, когда Зимин сказал:

– Ладно, на этом закончим торжественную встречу. Киф, ты как?

Мне было хорошо, но в голове очень здорово гудело – коньяк был отменный, да и не спал я всю ночь.

– Ну как, – начал я объяснять хозяину, жестикулируя. – Вот эдак!

– Палыч… – Зимин посмотрел на Азова, который, по-моему, совершенно не захмелел, только цвет лица немного у него поменялся. – Сопроводи нашего друга вниз. Так будет спокойнее, да и законная мегера его пилить не будет, тебя побоится.

– Не-не-не, – замахал руками Валяев. – Я братку Кифа сам вниз сведу, у меня там дело.

Зимин страдальчески закатил глаза, но ничего не сказал.

У девушек на ресепшене был очень забавный вид, когда они увидели нас, вывалившихся из лифта в обнимку и распевающих старинную студенческую песню:

– «Если насмерть не упьюсь на хмельной пирушке»… – Тут Валяев показал кому-то фигу и добавил: – Что вряд ли. «Обязательно вернусь к вам, друзья, подружки!»


– Ваганты были славные ребята, должен тебе сказать, дружище Киф, пьющие и вороватые, конечно, но славные.

Тут Валяев заприметил девиц и приосанился, отпустив меня. Меня ощутимо шатнуло, но я устоял на ногах и обратился к барышням:

– Скажите мне, о прекрасноликие девушки, – меня после всех этих песнопений непонятно почему пробило на восточный стиль, – знает ли кто-нибудь из вас, где знойная роза моего сердца, достославная Виктория ибн Евгеньевна?

– Сильно завернул, – оценил Валяев. – Прямо как какой-нибудь хорасанский шуар. Уважаю.

Роза моего сердца появилась минут через пять в сопровождении миловидной блондинки с толстой косой.

– А вот и моя маликату-ль-джамаль, – как кот облизнулся Валяев.

– Это по-каковски ты сейчас? – поинтересовался я.

– Это по-арабски, – ответил Валяев и, в отличие от меня, совершенно не качаясь, направился к девушкам. – И откуда в нашем убогом здании две такие красавицы? Виктория, вы как всегда прекрасны, позвольте-ка ручку для лобзания.

Громкий «чмок» ее длани в глазах ресепшена вознес мою… да ладно, чего уж… гражданскую жену на недосягаемую высоту.

Вика, до того видевшая Валяева только раз и то при достаточно пикантных обстоятельствах, но при этом отлично ориентировавшаяся в обстановке, совершенно не растерялась и немедленно завела с ним светскую беседу.

Я постоял, посмотрел на это, обратил внимание на то, что Валяев уверенно плетет тенета вокруг русоволосой красотки и я тут явно лишний, икнул и сообщил Вике, что мне бы хотелось отправиться домой. Она окинула меня взглядом, покачала головой и посмотрела на Валяева.

– Киф. – Валяев подошел ко мне и обнял меня. – Братское сердце! Давай дуй отсыпаться.

Отпустив меня, он спросил у девушек:

– Машину Юрьевичу уже подали? – услышал, что да, и довольно кивнул.

Мы еще раз обнялись с ним, после чего он продолжил ездить по ушам попавшей в его сети Светлане, меня же Вика, взяв под руку, повела к машине.

– Нет, в редакции тебе делать нечего, – решила она, усадив меня на заднее сиденье и посмотрев на мою улыбающуюся рожу, после чего, достав телефон, начала кому-то звонить. Кому именно – не знаю. Я уснул.

Глава 4,

в которой герой преимущественно занимается всякими мелочами

Спал я крепко и безмятежно. Вика кое-как добудилась меня, когда мы подъехали к дому, я на автопилоте дошагал до квартиры, где практически сразу рухнул в кровать и снова уснул. Сны мне не снились, тень невинно убиенного Федерика Седьмого мне не являлась, предчувствия новых трудов и лишений на время удалились. Проще говоря, усталость и коньяк сделали свое общее святое дело – я продрых без задних ног почти полсуток.