Сидящие у рва - страница 34
И когда искусный фехтовальщик Руэн выбил из рук Даггара меч, тысячник почувствовал себя побежденным.
Свита Руэна радостными возгласами приветствовала удачный выпад князя. Еще удар, и свита радостно взревела: Даггар выпал из седла.
Бой еще кипел вокруг, еще рвалась во фланг данахцам конница, которой командовал полутысячник Амгу, и бессмертные, истекая кровью, еще выдерживали натиск в центре.
Но усталость и двухкратный перевес противника давали себя знать. Бессмертные медленно отступали к холмам, а конница все больше увязала в рукопашном бою с превосходящими силами данахцев.
Даггар тяжело рухнул на песок. Седые волосы его потемнели от крови. В глазах плыли цветные круги, в тысячу раз усиленные палящим солнцем.
Руэн спешился и подошел к поверженному противнику. Он легонько ткнул острием меча в открытое горло Даггара.
— Дикарь! Ты будешь продолжать бой или предпочитаешь смерть?
Даггар закрыл глаза. Его обступала тошнотворная кровавая бездна. Бездна засасывала его, втягивала в беспамятство, в вечность… Даггар краем сознания понял, что ему нет места на Лестнице Богов. Он идет в высший мир с клеймом предателя, которому во веки веков не будет прощения… И там, в царстве мертвых, он обречен ежедневно вступать в кровавую схватку с Руэном и ежедневно погибать позорной смертью, недостойной полководца.
Кто-то шепнул ему в ухо: «Даггар! Встань! Бессмертные становятся смертными!» И внезапно тысячник всплыл из бездны. Он открыл глаза. Над ним, усмехаясь, в щеголеватом шлеме, с круглым полированным щитом в руке, стоял князь Руэн.
— Да, я дикарь, — прошептал Даггар, приподнимаясь с кровавого песчаного ложа. — И буду драться, как дикарь.
Он зачерпнул пригоршню песка и метнул его в лицо Руэну. Князь вскрикнул и отшатнулся. В следующее мгновенье Даггар бросился на него и вонзил кинжал в подреберье — туда, где был просвет между латами.
Руэн захрипел и опустился на колени.
Смолкло все вокруг. Кажется, даже бой утих и противники опустили окровавленные мечи, ожидая развязки.
— Я говорил о честном бое, — прохрипел Руэн и упал головой вперед, только глухо звякнули латы.
И тотчас же вокруг обоих полководцев поднялась суета. Свита Руэна подняла князя и положила на коня поперек седла.
Даггара, едва державшегося на ногах, поддержал под руки один из сотников.
— Горны. Стяги. Построение, — приказал Даггар чуть слышно. — И коня командиру!
Повинуясь приказу, бессмертные стали строиться цепями, протянувшимися от самого берега до гребня ближайшего холма.
Их оставалось немного — тех, кто еще мог встать в строй с оружием в руках, — но и они представляли собой грозную силу.
Данахцы отхлынули вслед за своим повелителем — конь уносил его с поля боя, за холмы.
Сотник помог Даггару сесть в седло. С глубокой раной на голове, в окровавленной кольчуге, тысячник выехал на пригорок.
Перед ним, замерев, стояли бессмертные — воистину бессмертные, залитые своей и вражеской кровью, — и над ними гордо реяли черно-белые стяги.
Даггар набрал в грудь воздуха, насколько позволяла боль в ребрах, и выдохнул великие, знакомые аххумам слова:
— Мы победили!
И когда воины разом выдохнули в ответ: «Ушаган!» — конь под Даггаром метнулся вбок и внезапно пал на колени.
Тысячник ткнулся щекой в горячий песок и кровавая бездна мгновенно втянула его в свою тошнотворную пасть.
Спустя немного времени противники — уже без оружия — вновь сошлись на поле боя. На этот раз для того, чтобы подобрать павших товарищей.
В битве погибли почти двести бессмертных и вдвое больше были ранены.
Потери данахцев были еще больше, и противники, не сговариваясь, соблюдали перемирие.
Здесь же, на склоне, аххумы разбили лагерь. По другую сторону холма лагерем встали данахцы.
Вечером, когда спала жара, полутысячник Амгу выехал на гребень в сопровождении двух сотников и толмача. Один из сотников держал древко с приспущенным аххумским стягом.
Им навстречу из лагеря данахцев выехали тоже четверо, и тоже с приспущенным данахским флагом.
Остановившись в полутора десятках шагов друг от друга, парламентеры некоторое время рассматривали друг друга. Потом Амгу тронул коня. То же сделал и великан в намутском плаще. Они съехались.