Сигнал надежды - страница 20
Знаменитые композиторы представляли два противоположных направления в манере одеваться для публичных выступлений. Иван Петрович надел строгий костюм с бабочкой, а его коллега демонстрировал пренебрежение к подобным условностям. Он и пепел сигареты стряхивал куда попало из тех же соображений.
— Каюсь! — твёрдо сказал Иван Петрович. — Сейчас бы я их всех разогнал! — Он заглянул в программу, напечатанную на билете. — Так! Первое место можно определить заранее. Лидия Броневицкая — акушерка из Москвы. Давно профессионалка. Даже в Италию ездила. Ну-с, наверное, больше никого не дождёмся. Можем идти.
— На костёр! — сострил другой знаменитый композитор.
Все гостеприимно захихикали.
— Вре-мя! Вре-мя! — неистовствовали зрители.
— Певиц вперёд, — командовал председатель. — Они наше украшение… Постойте! А это что такое? — Иван Петрович ткнул пальцем в программу концерта. — Татьяна Ищенко, «Марш милосердия». Странное название… Её кто-нибудь слушал?
— Ищенко прошла три тура блестяще, — заступилась за Таню одна из красавиц.
— В Краснодарском крае? А нам за неё здесь отвечать. Текст и музыка исполнительницы. Ничего себе! Музыка не беда. Всегда можно кому надо заморочить голову. А текст кто-нибудь знает?
— Я проглядела, — сказала другая красавица. — Вполне грамотно.
— А вы кто?
— Секретарь комсомольской организации Дворца культуры.
— Тогда пошли!
— На заклание! — сострил другой знаменитый композитор.
Никто не хихикнул.
…Зал громом аплодисментов встретил появление жюри. Композиторы, певцы и певицы раскланивались во все стороны. Потом они заняли места за длинным столом, стоявшим в центре зала. На освещённой авансцене перед занавесом появились фанфаристы. Очень чисто зазвучали их медные трубы. Откуда-то сверху опустился вымпел фестиваля.
От чистого звука труб лица членов жюри преобразились. Иван Петрович застыл, вслушиваясь в сложные переливы фанфарного сигнала.
— Неплохо, — прошептал композитор в затасканной куртке.
Иван Петрович только шикнул в ответ.
А в одном из задних рядов, стиснутый со всех сторон страстными поклонниками песни, сидел Сергей Лавров. Он с удивлением разглядывал зал, набитый до предела. Любители песни сидели на подоконниках и стояли в проходах. Раскрылся занавес, и грянул мощный эстрадный оркестр.
— Увертюра, — прочёл в билете Иван Петрович. — Дом культуры медработников Свердловска. — А я-то на неё внимания не обратил.
— Ты послушай, послушай, какая скрипка! — восхищался другой композитор. — А тромбон?
Председатель опять шикнул на своего коллегу. Всё-таки у него были некоторые привилегии.
В одной из закулисных комнат маялась Таня Ищенко.
— Ты слышишь, Светка, какой оркестр? А тут я со своей гитарой… Хоть бы Неонилу сюда! У меня уже голос пропал. — Таня покашляла.
В комнату вошла полная, высокая женщина в концертном платье. За ней семенила другая, с нотами в руках.
— Здравствуйте, — сказала женщина Тане. — Ещё одна девушка с гитарой? Вы кто?
— Операционная сестра. А вы?
— Контральто, — ответила женщина. — Прекрасно. Здесь есть рояль. Мы вам не помешаем?
— Нет, нет.
— Моя фамилия Броневицкая. Сегодня покушаюсь на Кармен.
Прозвучало несколько тактов вступления, и тихое, глубокое контральто ошеломило Таню.
— Пойдём, Светка, поищем стакан воды.
В зрительный зал дали неполный свет. Занавес был закрыт. Очевидно, на сцене шла подготовка к следующему номеру.
— Так-то, братцы, — сказал председатель жюри, — ходили по клубам, снисходительно улыбаясь, присуждали призы и как-то не заметили, что самодеятельность давно совсем не та, что прежде. Даже бит-группы уже не те.
— А как этот дерматолог из Кутаиси тебя спел? — восторгался композитор в кожаной куртке. — Даже не верится, что он ещё экзему лечит… Что у них там? — Композитор кивнул на закрытый занавес.
— Рояль передвигают. Сейчас первая премия — Лидия Броневицкая.
Наконец, раскрылся занавес, и ведущий объявил:
— Ария из оперы Бизе «Кармен». Исполняет неоднократный лауреат всесоюзных и международных конкурсов, победительница на фестивале в Венеции…
В комнате жюри одна из местных ослепительных красавиц угощала Таню минеральной водой.