Сигналы с Луны - страница 6

Когда входят Соня и Петра, дежурный астроном поднимается с места. Еще совсем молодой человек со слегка поседевшими висками, сидит за столом и идет им навстречу.

— Пришла смена, коллега Петерс, — приветствует его Соня. — Что делает человек на Луне? Все еще не нашел себе жену?

— Вы не поднимаетесь, и, он пожалуй навсегда останется холостяком, — улыбается Петерс. — Так или иначе, меня его выбор обижает, — добавляет он тише.

— Опля, такого нежного признания я от Вас не ожидала.

— Но почему же, — искусно парирует он, — мир и наша обсерватория стали бы беднее на хорошую женщину-астронома. Было бы жаль, не правда ли?

Соня лишь смеясь грозит пальцем, тут же подозрительно склоняется над пультом управления и становится объективной.

— Наш большой радиотелескоп значит снова исправен, как я вижу.

Петерс подошел к ней.

— Да, наш циклопический глаз снова может видеть. Хорошо, что ущерб удалось устранить так быстро. Вы же знаете, скоро стартует экспедиция на Луну, а там нужно иметь хорошую видимость.

Петра вмешивается в разговор.

— Это я не совсем понимаю. Еще в школе я учила, что радиотелескоп может принимать только электромагнитные волны и может передавать как акустические сигналы или звуки или контурное изображение.

— Вас правильно учили, фройляйн Норштедт, — объясняет Петерс, — только с тех пор прошло пять-шесть лет. За это время радиолокационная техника усовершенствовалась настолько, что мы можем не только принимать, но и отправлять при помощи нашего циклопьего глаза, как мы его в шутку называем. При этом, луч, так же как в радаре, отраженный луч ловится, корректируется — следовательно в какой-то мере очищается — и становится видимым.

— Правда этот метод применим пока что к небольшим расстояниям — примерно до Луны, — критично замечает Соня. — Тем не менее, мы получаем изображение, которое не уступает по резкости изображению, полученному с помощью зеркального телескопа. Мы можем получить из него даже более сильное увеличение.

— Это действительно великолепное открытие, — задумчиво говорит Петра. — То, что в старым телескопам задают границы в увеличении их линзы и зеркала, я понимаю. Или пришлось бы делать большие линзы побольше, а это становится все труднее. Но здесь… тогда же можно было бы… тогда бы это был новый, еще более хороший путь.

Петерс удивлен тем, как быстро биолог сделала свои выводы. «Вот это я называю сообразительностью! Вы развили совершенно правильную мысль. Теоретически, увеличение у этого нового прибора неограниченно. Это лишь вопрос интенсивности излучения и соответствующего усиления при визуальном выявлении вернувшихся волн».

— Знаешь, Петра, — делает критичное замечание Соня, — Разница по сравнению с телескопом такая же большая как между линзовым телескопом и телескопом электронным, который около сорока пяти лет назад был сконструирован немецким физиком Манфред фон Ардена.

— Сравнение, конечно, хромает, — кипятится Петерс, — но все же в нем есть доля истины.

Петра в восторге: «Какие возможности это открывает! Наверное, через несколько лет или десятилетий в новый прибор можно будет наблюдать планеты ближней солнечной системы, словно их отделяют от нас не световые года, а всего лишь несколько километров».

— Вы правы, — говорит Петерс. — Человеческое познание безгранично. Тот, кто как и мы может жить в нашем новом мире в созидательном обществе, для того подобные перспективы в порядке вещей. — Но теперь я хочу попрощаться, иначе я могу остаться сразу же до следующей смены.

Когда девушки остаются одни, Соня нажимает на кнопку на пульте и говорит в микрофон: «Двадцать два часа тридцать одна минута. Говорит Соня Фишер. Смена астронома Петерса произведена согласно распорядку. Продолжаются фотографические наблюдения двойной звезды R6 семнадцать-двадцать пять. Никаких особых происшествий!»

— Так, говорит она, после того, как выключила магнитофон, — теперь у нас есть пятнадцать минут времени, прежде чем я должна буду сменить кассеты с пленкой.

— Тонкая вещица, такой магнитофон, — считает Петра. — Я тоже буду использовать такую в моих опытах с растениями.