Сила не с той стороны - страница 44

Блин, она становится все противнее, это тяжелое наследие прототипа, решил я. Ну, впрочем, его жизнь показала, что противная рожа часть пути к успеху.

— Отметим твоё возвращение, Зерг! — радостно пробасил он, извлекая здоровенную бутыль, с пойлом знакомого цвета, да и запаха.

В общем, оказалось и вправду упомненный мной ром, который гонят тут, из, на минуточку, картошки. «Взгляни, какая знатная картоха!», потрясал после второй действительно эпичным корнеплодом перед моим носом твилек. И начал жаловаться на жизнь:

— Когда летели, — вздыхал он, — думали рай будет. Ни одна сука про гадость эту не сказала. А у нас из двух тысяч, почитай полторы — человеки. Мрёте вы, и от мошкары, и от репеллента, — посетовал он, — я думал с Рилота народ подтянуть, — махал лапой он, — так нет, — злобно стукнул он кулаком по столу, — картоху содить не хотят, банту пуду чистить не хотят. В танцовщицы хотят!!!

Ну и заинтересовался я положением, социоэкологией и прочими вопросами нового дома, благо на Вилли Мэл махнул лапой, на тему пусть хлюпик отсыпается.

Нарисовалась такая картина, что селиться в пределах внешнего кольца можно кому угодно и где угодно, про неизведанные регионы вообще вопроса нет. Однако, если колония не зарегистрирована, любой хмырь оную регистрацию проведший, может обитателей выпнуть на мороз, притом что сама регистрация носила, на минуточку, уведомительный характер. Правда стоила дохрена денег. В смысле не документы стоили, а административный терминал, который и связь с голонетом, и регистрация сделок, гражданства и прочих вещей. Но без него, как понятно, колонии нет и самострой.

Ну, в общем, чесала эта толпа аграриев, обзаведясь терминалом, в навозно–овощной рай. И потеряла на следующий день после высадки человек пятьдесят людьми. Впрочем, с вопросом отчего и почему разобрались, телами удобрили будущие поля, поскорбели и стали худо–бедно налаживать овощеводство и животноводство, благо крупной пакости на планете не водилось, а урожайность была на диво.

Правда человеки, составлявшие большую часть аграриев, изволили помирать не только от насекомия, но и репеллента, вполне сносно переносимого бантами и твилеками.

Услышав это гордое заявление, я проявил неимоверную выдержку, не заржал с похрюкиванием, даже не улыбнулся, а серьезно и понимающе покивал.

При этом, производительность оскафандренных человеков явно была невелика, притащенные твилеки свалили от пейзанской пасторали нахрен, а несколько твилечек радостно продались в сексуальное рабство, заставляя плакать кровавыми слезами рабовладельцев, по причине того, что кроме как сексом трахаться и услаждать взор танцем, отказывались делать что бы то ни было наотрез.

Вопль Мэла «Картоху надо сажать!!!», осуждающий неаграрное поведение соплеменников, пронял даже меня.

А по делу, выходила такая петрушка. Планета перспективная, но в течение пары поколений инвестору денег не принесет. На «пугалки» у колонистов нет денег, собственно их в колонии две штуки, а сейчас будет третья. «Коптильню поставим» — радовался Мэл, потому как мясо, основной вид предполагаемого экспорта, сжирался сексуально порабощенными, вместо продаж.

Далее, есть замечательный агрокорпус жидаев, с которым связался Мэл, в надежде решить проблемы планеты. Его выслушали, посочувствовали и назвали сумму, от которой охудел даже я. Охудевшему Мэлу посочувствовали вторично и предложили «наследуемый кредит», в банке, на минуточку, Ордена, под скромные десять процентов годовых. Которые, по Мэловым прикидкам аккурат к рентабельности и внукам сделают планету собственностью Ордена.

Пожелав хранителям мира добра, стал Мэл искать «где бы денежку надыбать». Банки предлагали условия чуть ли не хуже. При этом, несмотря на бардак и гнус, планета была неплоха, народ жрал от пуза и даже продавал «ковакианский ром», имея небольшой, но ощутимый денежный прибыток.

И тянулась эта хрень больше дюжины лет. Приемные родители меня, послали Республику в дали дальние, зажили натуральным хозяйством, ну и закономерно померли, без технологий слегка (а, возможно, и до этого) повредившись крышей. Что привнесло в веселую жизнь колонии дополнительный фактор, в рожицах сотни разновозрастных сирот.