Сильнее ненависти - страница 7

— Кухня еще работает?

— Да, сэр.

— Тогда мне говяжий стейк с кровью и большую порцию салата.

— Что будете пить, сэр?

— Двойной виски без содовой.

— Одну минуту, сэр. А горячее придется немного подождать.

— Только если недолго — иначе мне придется сделать стейк из тебя.

Официант дежурно улыбнулся в ответ и тут же скрылся за дверью, ведущей на кухню.

Сандра окинула его холодным взглядом.

— Вы даже не спросили разрешения присесть за мой столик, — она надеялась, что ее укор прозвучит достаточно явственно, чтобы Клайген почувствовал себя неловко и понял, что его общество здесь нежелательно.

Он посмотрел на нее с неподдельным интересом, словно и вправду наблюдал за говорящим попугаем в бродячем цирке.

— Интересные у тебя представления о благодарности, птичка. Я, можно сказать, спас тебя от верной смерти и подвез до мотеля практически бесплатно… ведь, как я понимаю, с поцелуем в зад ты меня уже бортанула, верно? А теперь я должен спрашивать у тебя разрешения посидеть за свободной частью стола? Что ж, изволь, я быстро учусь: не будет ли благородная леди столь любезна, чтобы моя нецелованная задница ненадолго присела рядом с твоей, прекрасной и нетронутой?

Сандра потупила взгляд и почувствовала, что краснеет. Ей еще никогда в жизни не приходилось иметь дела с таким откровенным хамством. А хуже всего было то, что в его словах звучала доля правды: он помог ей, пусть и вынужденно, а она позволила личной неприязни к нему вылиться в виде несправедливого упрека.

— Простите, — сказала она тихо, не поднимая глаз и чувствуя на себе его тяжелый взгляд, — вы правы, я… я не должна была так себя вести. Я просто расстроена… ведь вы заняли последний свободный номер.

Последняя фраза опять приобретала опасные очертания упрека, и Сандра замолчала, прикусив губу.

— Великолепно, — произнес Клайген противным скрипучим голосом, — то есть, ты хочешь сказать, что будь на моем месте благородный джентльмен, он непременно уступил бы тебе номер, чтобы твоя прелестная задница могла отдыхать в тепле на пуховой перине, в то время как моя, не столь прекрасная — всю ночь мерзнуть в джипе?

Сандра молчала, не поднимая глаз. Это же было ясно как день — порядочный мужчина в подобной ситуации уступил бы женщине. А уж как сам выходил бы из положения — это не ее забота.

От собственных мыслей Сандра почувствовала себя еще более гадко и покраснела сильнее.

— Могу побиться об заклад, что если бы номер достался тебе, ты бы ни за какие деньги не согласилась приютить меня, даже на коврике у пороге. Как бы я ни просил и ни унижался… верно?

Сандра молчала, кусая губу.

— А я вот — так уж получилось — оказался благороднее тебя. Предлагаю разделить номер со мной, за крохотную плату — всего лишь подержаться за твой аристократический зад. Неужели я требую слишком многого, а, птичка?

— Вы же сами понимаете, чего требуете, — тихо ответила Сандра, рискнув поднять на него глаза, — и понимаете, что это невозможно. Мы же взрослые люди…

— Вот именно, — понизив голос, прохрипел уродливый мужчина напротив нее, и Сандру слегка передернуло от этого звука, — мы взрослые люди. А ты ломаешься, будто школьница.

Сандра устало закрыла глаза, выдохнула и покачала головой.

— Безумие какое-то.

— Безумие — то, что ты отказываешься от такого выгодного предложения, — хмыкнул он, потешаясь. — И заметь — я даже не прошу тебя при этом раздеваться! Только чуть-чуть приспустить брюки.

— Чего вы хотите от меня на самом деле? — чувствуя, что ей нечего терять, она снова осмелилась поднять на него взгляд. — Отомстить? Унизить меня? Заставить меня почувствовать вину? Тогда считайте, что у вас получилось. Я искренне сожалею о том, что отказала вам тогда. И признаю, что чувствую себя сейчас достаточно униженной.

— Недостаточно, — его глаза полыхнули злобой и чем-то совсем нехорошим, когда он вдруг наклонился к ней через столик всей своей огромной фигурой, заставляя ее невольно отпрянуть. — Ты хочешь знать, чего я на самом деле хочу, птичка? Я скажу, только вряд ли тебе это понравится. Я хочу, чтобы ты скакала на мне верхом в чем мать родила, смотрела мне в глаза и стонала в экстазе мое имя…