Сильнейшие витязи Энэрнии - страница 13

Тот другой, стоявший на другой половине площади, тоже заметил угрозу и двух мужиков, стоящих на пути к его цели. А ещё эта навязчивая девка, что теперь звалась его женой.

– Муж мой, умоляю. Сдержись. Не поддавайся соблазнам Страта. Прояви силу воли и мы будем жить с тобой счастливо до конца дней своих. Я буду исполнять все твои желания, только сдержись и мы будем жить в мире и покое. – Молила она, удерживая за руки мужчину, опьянённого страстью к чужой жене.

– Я не хочу мира и покоя. Хочу прожить свою единственную жизнь так, чтобы кровь кипела, так, чтобы о ней рассказывали детям перед сном, как о самой интересной жизни смертного. Поэтому. Ты мне не нужна. – Холодно произнёс он и одним ловким движением сломал шею новоиспечённой жены.

Бездыханное тело невесты с глухим звуком упало к его ногам, а окружающие в страхе отшатнулись. А как не бояться? Как не стараться убежать, если уже второй поддался Страту, и стал его последователем, избрав путь ужаса.

– Боги милосердные! Что твориться? – Неслось в домах жителей Энэрнии, прильнувших к экранам телевизоров.

– Правду сказал жрец всех жрецов, грядут тяжёлые времена.

– Вот уже второго парня, боги толкнули на тропу зла.

– Что же теперь будет?

Ончас тоже стоял в скрытом помещении на втором этаже храма Тьмы и волновался. Впервые с начала десяти тысяч лет мира и процветания ищущие совершили древние ритуалы, разрешённые в эту ночь. Один стал бездушником, совершив попытку самоубийства. Он отдал душу богам, отправив её в царство мёртвых до того как завершил брачной ночью свадебный ритуал. Теперь его душа в лучшем мире, а тело здесь. Тело, что он отдал страстям. Ончас содрогнулся только от одной мысли о подобном.

Но ещё больше его пугал второй, решившийся на убийство супруги, практически восстав против воли богов. Ему не понравился их выбор, и он решил идти своим путём.

– Хахаха. Что трясёшься, Ончас? – Со злорадным смехом спросил Онвек, жрец ночи. – Не ожидал такого поворота?

Ончас растерянно взглянул на вошедшего, и едва успел скрыть свои эмоции.

– Почему же? Десять тысяч лет мира и процветания закончены, как и предсказано. Человечество вступило в эпоху страданий и расплаты. – Ответил Ончас, стараясь не показывать, что не ожидал таких событий.

– Ну, тогда ты не будешь против уступить мне добровольно своё место? Твоё время на посту жреца всех жрецов истекло. Время мира, света и добра ушло безвозвратно.

Почему же безвозвратно? – Измерив претендента на свой пост, взглядом с головы до пят, поинтересовался Ончас. – Через десять тысяч лет страданий, вновь наступит время счастья и процветания. Так же как сейчас наступило время твоих богов, придёт черёд править миром людей и моим богам.

– Хм. Может быть, может быть. – Издевательски ухмыляясь, сказал Онвек. – Но до той поры, тебе ещё надо дожить. Или думаешь, твои добренькие божки будут так щедры, что сохранят тебе жизнь? Думаешь, сможешь прожить десять тысяч лет? Вряд ли. А значит, ты ничего не можешь знать заранее. А ещё. – Онвек сделал многозначительную паузу. – Кто сказал, что им позволят вернуть свою власть? Но я помолюсь и своим богам, чтобы и они помогли продлить тебе жизнь. Чтобы ты, жрец всех жрецов смог собственным глазами увидеть, как падут твои боги и вся власть, на все времена будет в руках моих богов.

– Этому не бывать. – Гневно ответил Ончас, славившийся своей сдержанностью. Жреца всех жрецов до глубины души возмутили слова того, кто займёт его место всего через пару часов.

– Я постараюсь сделать так, чтобы подобного не произошло. И пусть, сам не смогу прожить десять тысяч лет, зато до тех пор смогут дожить мои последователи. Я оставлю им заветы и научу всему что знаю, пока ты будешь править паствой, заняв моё место. Именно мои последователи не допустят того, о чём ты говоришь. Они своей верой вернут власть богам света ровно через десять тысяч лет.

– Что же время покажет, кто из нас прав. А пока давай в тишине насладимся зрелищем, что устроили для нас боги. Пусть последние часы твоей власти в этой комнате будет царить твоя вера. – Онвек, сказав это, спокойно подошел к потаённому окну, скрытому за ажурной резьбой, украшавшей храм.