Силой и властью - страница 2

— Куда прешь?! Сказано: стоять!

Тощий выставил арбалет, его товарищ в знак поддержки пристукнул по земле древком копья.

Мальчишка остановился.

— Мне нужен командир этого войска.

Голос у него оказался низкий и хриплый, как треск пересохших бревен.

— Чего-о? — арбалетчик даже присвистнул. — А в колодки не хочешь, тля орбинская? Да знаешь ли ты, куда приперся?

Пленник шумно вздохнул, закашлялся и сел, почти свалился, на пятки, упершись руками перед собой. Долго пытался отдышаться, потом медленно поднял голову, посмотрел на дозорных. На потемневшем от солнца и грязи лице светлые глаза казались особенно холодными и злыми, а взгляд их, цепкий, сверлящий, пробирал до дрожи.

— Я, Нарайн Орс, сын Озавира Орса, отца-вещателя Высокого Форума Орбинской республики, пришел, чтобы говорить с тем, кто ведет эту толпу дикарей, называемую войском, будь то хоть старший полководец Умгарии, хоть сам великий кнез Вадан Булатный. Я буду ждать здесь, а кто-то из вас, недоумки, метнется и доложит. Или неизвестно еще, кто сядет в колодки.

— Орс, говоришь? Сын Озавира-Миротворца?.. — сотник Тай тут же принялся натягивать сапоги и, даже не дослушав доклада, спешно покинул палатку.

Ради такой новости он самолично побежал с докладом к воеводе Ярде-Скородуму, а тот — к кнезу Вадану. Вадан призвал верного советника, колдуна Йензу, который и присоветовал немедленно посмотреть мальчишку. И вот пленный оборванец вошел в шатер с соколиным стягом и встал на пушистый мизарский ковер перед самим владыкой заклятых врагов своей родины.

Владыка был высок, статен и по виду очень силен, хоть и немолод. Он сидел на резном деревянном троне, неудобном и тесном для такого крупного тела, подозрительно щурил темные близорукие глаза и крутил на палец седоватый ус. Колдун, устроившийся за его спиной, напротив, казался мал и невзрачен. Он совсем потерялся рядом с великаном Ваданом, тем более что в разговор не вступал, а только смотрел и слушал, стараясь распознать, беду или удачу принесет умгарам такой непростой пленник. Прочих своих ближних, даже доставившего мальчишку Скородума, кнез из шатра выгнал. Оставил только личного стража, безымянного и безъязыкого.

— …а я слышал, Орсов объявили изменниками и всех истребили.

— Как видишь, не всех.

Истрепанный и грязный, хуже последнего нищего, пленник держался и говорил, словно сам был владыкой. Впрочем, так оно и было, если этот сопляк и правда приходился сыном казненному вещателю.

— Ну и что понадобилось златокудрому Орсу в моем скромном шатре?

— Месть, — зло прошипел юноша.

— Месть? — Вадан усмехнулся. — А ведь я буду убивать. Может быть, мне придется убить твоих знакомых, даже близких и родных. Ты уверен?

— Уверен.

Мальчишка едва на ногах стоял, но взгляд по-прежнему оставался холодным, а на лице не дрогнул ни один мускул. Кнезу все больше нравилось его испытывать.

— Я и тебя могу убить. Прямо сейчас.

— Можешь. Но точно ли это тебе нужно? Я — наследник старшего рода, меня учили править. Я знаю, где размещены основные силы республики и как мобилизуется резерв, знаю, как привыкли воевать наши каратели и покровители, могу указать сильные и слабые стороны укреплений или научить, как заставить раскошелиться орбинских торговцев. Думаешь, убить меня — хорошая мысль?

Вадан и Йенза переглянулись.

— Бойкий мальчик.

Кнез опять усмехнулся, а колдун одобрительно кивнул. Немного помолчав, владыка умгар продолжил:

— Говоришь красиво. Хотя кто не знает, что орбиниты горазды зубы заговаривать. Поклянись именами богов, тогда, может быть, я подумаю, верить тебе или нет.

Мальчишка покачнулся, на миг зажмурил глаза, но справился.

— Творящие тут ни при чем, кнез, и мы не на ярмарке, чтобы торговаться. Простого слова Нарайна Орса с тебя хватит, а верить или нет — твое дело.

После таких слов у Вадана зачесались кулаки, только уж больно хлипок был пленник, и без того полудохлый — не прибить бы нечаянно. Пусть пока сопляк покуражится, а сквитаться, если что, всегда можно.

— Что ж, Нарайн Орс, не терплю я продажных и изменникам не верю. Жди, думать буду, сразу тебя на кол или еще на что сгодишься. А ну, — повернулся он к стражнику, — вышвырни этого сучонка вон, да проследи, чтобы не сбежал куда — спрошу потом.