Силы сопротивления - страница 10

Вышел уже действительно к очереди – первым стоял Виктор, дальше топтались отец в длинной цветастой рубашке и какой-то патлатый, незнакомый парень, видимо, из той кучи в гостиной.

– Что, не спится? – спросил Бурдюков.

– Ты жену поднимай, – сказал отец, поддавая замешкавшемуся в дверях Виктору ускорение ладонью. – Нам выходить скоро. Пусть завтрак готовит. А то – разлеглась!

– Пап, – сморщился Бурдюков, – ты совсем. Это ж Магда.

– Ленится твоя Магда много, – отец сбавил тон. – Готовит, впрочем, замечательно. Здесь претензий нет.

– Ладно, сейчас.

Бурдюков ошкрябал спиной стенку в тесном коридоре.

– Здрасьте, – качнулся к нему патлатый.

– Угу.

– И это, – бросил отец, – совесть имей, мой халат одевать.

Бурдюкова аж развернуло.

– Это мой халат!

– Еще скажи, все здесь твое. Виктор! – брякнул кулаком в дверную филенку отец. – Давай уже! Закругляйся! Хватит!

– Пап, – сказал Бурдюков, – а где мы работаем?

Отец посмотрел на него как на слабоумного.

– Сережа, ты маршрут не запомнил?

– Я в смысле, чем занимаемся.

– Работаем.

Патлатый хихикнул.

– Кем работаем? – решил не сдаваться Бурдюков.

– Тебе именно сейчас это стало важно?

– Да!

– Мы ходим в комплекс и там работаем, – сказал отец.

– Все ходят, – поддакнул патлатый.

– Но кем?

Отец с шумом выдохнул.

– Какая тебе разница? – Он снова стукнул в дверь. – Виктор, твою душу! Выходи!

– Заканчиваю, – донеслось изнутри.

– То есть, и ты не знаешь, – сказал Бурдюков. – А кто-нибудь вообще знает? Это секрет? Секретная работа?

– Что ты за ерунду вообще спрашиваешь? – рассвирепел отец. – Вчера ахинею нес. Сегодня с идиотскими вопросами прицепился. Честное слово, выселим мы тебя, совместно, коллективом выселим, если и дальше так пойдет.

– Это моя квартира!

– Ну да!

Отец сдвинул вышедшего мокрого Виктора и скрылся в ванной. Переругиваться через дверь Бурдюков посчитал глупым.

– Виктор! – побрел он за братом, которого не помнил, хоть убей. – Ты же тоже сейчас на работу?

Тот кивнул, вытирая прихваченным полотенцем голову.

– Скажи мне, – Бурдюков поймал его за запястье, – что мы делаем?

– В смысле? Где?

– На работе!

– Работаем.

Бурдюков простонал.

– А по какому профилю?

– По нужному, по общему, по какому надо.

В гостиной сидели, вставали, ежились, сворачивали одеяла и простыни незнакомые Бурдюкову люди. Одна девчонка была без лифчика. Кто-то по-хозяйски смотрел телевизор. Звук, правда, выкрутил. На сменяющих друг друга картинках летели ракеты, скакали лошади, какой-то азиат показывал свой улов – рыбу с него размером, всю в радужной чешуе.

– Я просто пытаюсь понять, что мы делаем, – сказал Бурдюков.

– Нужное дело делаем, – сказал Виктор. – Для страны, для людей, для будущего. Отстань.

– Но мы же не строители?

– Нет, куда нам.

Виктор перешел в спальню. Бурдюков последовал за ним.

– А у нас вредное производство?

– Магда – вот вредное производство, – сказал Виктор, указывая Бурдюкову на жену.

Мимо, бочком-бочком, с тапочками, прижатыми к груди, протиснулся смущенно улыбающийся сосед Павел, кивнул, пожал ладонь, пропал за дверью. В гостиной что-то мягко упало – то ли подушка, то ли спальный мешок. Слышимость! Виктор стянул со стула брюки и рубашку, принялся одеваться.

– Вить, – повернул его к себе Бурдюков, – это тайна?

– Что?

– То, где мы работаем?

Брат постоял, соображая, глазами ушел в себя. Пальцы его замерли, до половины вдев пуговицу в петлю.

– Н-нет, – сказал он наконец, и пальцы его вновь пришли в движение, – не думаю, глупости. Какая тайна?

– Но тогда чем мы занимаемся? – спросил Бурдюков.

– Сергей, – очень серьезно ответил ему Виктор, – мы не занимаемся, мы работаем.

– А-а! – закричал Бурдюков. – Здесь что, все старательно делают из меня дурака?

Стало вдруг тихо.

Остановилось время и всякое шевеление. Из гостиной в приоткрывшуюся дверь на Бурдюкова уставились шесть пар глаз и две голые груди. Виктор и вчерашняя пожилая чета родственников, сидящая на низких матрасах у окна в спальне, не отставали, избрав объектом притяжения своих взглядов его переносицу и брови.

Пауза длилась, наверное, секунд десять.

Бурдюков ждал ответа, а вопрошаемые, похоже, и не собирались отвечать. Во всяком случае, в лицах всех этих доселе незнакомых людей, занимающих его жилплощадь, читалась какая-то брезгливая отстраненность.