Симеон Сенатский и его так называемая история Александрова царствования, или я не из их числа - страница 5

стр.

Из запоя выбрался через год. Мирная деревенская жизнь потихоньку ввела его, как гово­рится, в разум. Он занялся хозяйством в своем небольшом подмосковном поместье и достиг на этом поприще удивительных результатов.

На этой почве Порфирий Петрович и сошелся коротко в 1801 году со своим соседом – гра­фом Федором Васильевичем Ростопчиным, а граф был в больших чинах, хотя и в отставке, но не по болезни, а по высочайшему гневу императора Павла Ι!

У них у обоих все было в прошлом, и они проводили долгие часы в жарких спорах о пользе для русских полей немецкой купоросной кислоты и русского навоза (последнему Порфирий Петрович от­давал предпочтение), о достоинствах американской пшеницы или английского овса и о прочих сельских премудростях. И в редких случаях Порфирий Петрович не брал верх в этих спорах, а ведь граф Ростопчин знатоком тоже был изрядным!

И вот как-то раз июльским вечером они сидели в кабинете Федора Васильевича, сумерни­чали.

Шафрановая полоса заката лежала на стеклах книжных шкафов, играла радугой в хрустале графина с водкой. И только Порфирий Петрович поднес ко рту рюмку, как впал в свое немое оце­пенение.

Граф обомлел!

Конечно, он слышал о болезни капитана в отставке, но впервые наблюдал ее воочию.

Приступ через минуту прошел. Порфирий Петрович как ни в чем не бывало привычно опро­кинул рюмку в рот, закусил малосольным огурцом. Лицо его засияло, что закатное шафрановое солнце.

– Простите, любезный Федор Васильевич, – сказал он. – Последствия контузии.

– Что вы, Порфирий Петрович! – возразил граф. – Какие могут быть извинения?

– Да, разумеется, но… – Порфирий Петрович замолчал, встал из кресла, прошелся по каби­нету, подошел к графу и протянул руку: – Позвольте откланяться. Прощайте.

– Помилуйте! – изумился Федор Васильевич, пожимая руку Порфирия Петровича. – Что слу­чилось?

– Случилось, что до́лжно было случиться! – заговорил с одушевлением Порфирий Петрович. – Завтра Вы уедете в Москву, и надеюсь, граф, иногда будете вспоминать наши беседы и меня… грешника.

– В Москву? Зачем в Москву? В никакую Москву я не собираюсь! – Изумление графа росло.

– Не думайте. Я не сошел с ума. Сейчас к Вам прибудет курьер с императорским Указом. Вы назначены на пост московского генерал-губернатора.

Лицо графа приняло озабоченный вид. Более того, он был в неком замешательстве. Несо­мненно, отставной капитан на его глазах сошел с ума, и он уже хотел крикнуть своего слугу Про­хора, чтобы тот послал за доктором, как сам Прохор вошел в кабинет. И что удивительно, слуга был в не меньшем изумленном замешательстве, чем его хозяин!

– К Вам… император, – только и успел вымолвить он.

В кабинет вслед за Прохором вошел, нет, конечно, не император, а фельдъегерь – дюжий мо­лодец в запыленном мундире.

– Ваше превосходительство, – обратился он к графу, – Вам Указ от государя императора. – И торжественно вручил пакет Федору Васильевичу.

Указ государя императора был лаконичен, как реплика в анекдоте.


В московские генерал-губернаторы. Немедля!

Павел


Свои белые кулачки сжал до хруста Федор Васильевич Ростопчин, когда прочитал сей Указ, и тотчас преобразился.

– Все свободны, – сухо сказал он, и всем вдруг почудилось, что на нем не турецкий халат, а генеральский мундир. – А вы, Порфирий Петрович, останьтесь, – добавил он не так строго.

– Как? Откуда вы узнали? Непостижимо! – с жаром заговорил граф, когда слуга и фельдъ­егерь вышли из кабинета. – Расскажите. Мистика!

– Никакой мистики, – спокойно ответил Порфирий Петрович.

– Никакой? Не поверю!

– Разумеется, никакой мистики. Мы, артиллеристы, как вам известно, народ ученый. Вычис­лить, куда ядро полетит, нам ничего не стоит. Артиллерийская математика помогает.

– При чем здесь ядро?

– А при том, ваше превосходительство, что когда я фельдъегерскую тройку в окне увидел, то и рассчитал ядро вашей судьбы. Фельдъегерь… значит… от государя императора… и непре­менно… с Указом. С каким? Тут я рискнул предположить, что с назначением вас на пост москов­ского генерал-губернатора. Нынешний уж больно стар, и поговаривают, что в мартовский заговор был замешан. И, как видите, не ошибся! Артиллерия редко ошибается.