Simple Storys - страница 8
Я совершенно измотана работой и – с тех пор как Эдгар ушел от меня – веду целомудренную жизнь монашки. Эдгара я могу понять. Из-за недостатка времени я даже не купила подарок на день рождения моему трехлетнему племяннику.
И вот я опять получаю нагоняй от Бейера из-за того, что у меня еще не готова статья о нельсоновской недвижимости. Гарри Нельсон заказывает у нас рекламные статьи: каждую неделю по врезке, три колонки, сто миллиметров. Несмотря на двадцатипроцентную скидку, это все-таки 336 дойчмарок плюс налог на добавленную стоимость, что дает в год 17 472 дойчмарок плюс опять-таки налог на добавленную стоимость. Бейер ставит вопрос ребром: «Иметь или не иметь». Секретарша Шольц, которая в этот момент приносит две чашечки кофе, подливает мне молока, хотя обычно делает это только для него, Бейера.
Я отвечаю шефу, что фото с подписью лучше статьи и что хотя я и помещаю на одну полосу четыре таких портрета предпринимателя, но понятия не имею, когда сумею написать к ним какой-то текст; что в конце концов мы должны научиться говорить «нет». Бейер опять заводит старую песню про 17 472 дойчмарок и заканчивает свое брюзжание словами: «Может быть, речь идет о твоей зарплате, Данни».
Я смотрю на пленку под дерево, покрывающую его унаследованный от Штази письменный стол – мебель нашего местного отдела госбезопасности в свое время была передана организации «Социальная помощь», которая, в свою очередь, потом распродала то, в чем не нуждалась, всякий дешевый хлам. Разводы на столешнице вновь напоминают мне о том вопросе, который Бейер задал, когда принимал меня на работу: не беременна ли я и не планирую ли завести ребенка. Бейер всегда старается держать сотрудников на крючке, и тогда его вопрос прозвучал так, будто он хотел найти для этого обоснование.
Я каждый раз собираюсь потолковать с кем-нибудь из наших об амебообразных разводах на столе шефа. Ведь всем нам приходится подолгу смотреть на эти линии и закругления, которые в левом верхнем углу складываются в четкий рисунок крокодильего глаза. Однако никто об этом не говорит, и я тоже снова и снова забываю об этом, как о дурном сне.
Я объясняю Бейеру – который всегда в неприятных для него ситуациях сцепляет указательный палец со средним или безымянным, – что нехорошо, когда газета подлаживается к своим рекламодателям. Мы должны вести себя прямо противоположным образом. Больше заботиться о содержании, об оформлении и внутренней организации материалов и вообще придерживаться принципа: быть нашим клиентом – это честь. Только тогда у нас что-то получится!
– Тише, тише, – говорит он. – Сбавь обороты, Данни!
Бейер едва ли намного старше меня, и обращаться друг к другу на «вы» было бы смешно, но то, что он называет меня Данни, – бестактность. Он разыгрывает из себя «своего парня», хочет казаться справедливым и потому всегда предоставляет нам возможность выговориться. Но когда он прислушивался к нашему мнению? Он даже не дает себе труда задуматься над нашими предложениями. Он ни черта не смыслит в нашей профессии и искренне полагает, что если позаботится о деньгах, все остальное как-нибудь само образуется. Он говорит, что я должна срочно сделать статью о Гарри Нельсоне с двумя фотографиями – Нельсон осуществил санирование двух домов. Кроме того, Бейер просит меня в следующем выпуске, как он выражается, «совершенно исключить тему войны между бандами» и заняться другими сюжетами. Опять написать что-нибудь о санации района добычи бурого угля в Розице или о домах на Торговой площади, когда-то принадлежавших евреям; развернуть критическую дискуссию по поводу принципа: возвращение собственности вместо компенсационных выплат.
Мы с ним согласны в том, что нельзя отказывать никому, кто звонит нам по телефону или приходит лично, и что необходимо выслушивать многих, чтобы раздобыть хорошую историю, потому что заранее никогда не скажешь, кроется ли за полученным сообщением что-нибудь важное, и если да, то что именно. Но он больше не хочет осложнений – по крайней мере в таких количествах – и уж во всяком случае не желает терять заказ на трехколоночную врезку 52x100, то есть Нельсона. Бейер отпускает меня, пожимая на прощание руку.