Симптомы Бессмертия - страница 28
Ох уж эта тонкая грань между «быть крутым» и «строить из себя крутого». Зачастую человек мнит себя в первой категории, в то время как давно перешел во вторую. Незаметно, исподволь. Скатился, так сказать. Но самому это осознать сложно. Пока кто-то со стороны не объяснит.
Ирония ситуации оказалась в том, что в объяснения пустился как раз-таки заигравшийся середнячок, по воле случая оказавшийся на вершине.
– Мы подписали стандартный контракт, – ответил спокойно, не показывая внутреннего напряжения, – А ты что, теперь будешь навещать после каждого дела?
Эрнесто осуждающе качнул головой. То ли осуждал мое поведение, то ли на вопрос ответил.
– Расторгни договор, Майк.
– С какой стати? – восклицание вырвалось само собой.
– Семья не заинтересована в том, чтобы Дайсон участвовал в аукционе, – мафиози заметно надавил голосом, – Ни он, ни его человек не должны попасть в Кристис!
Вздохнув, потер лицо руками. Медленно, не делая резких движений, выдвинул ящик стола. Правая рука рылась в бумагах, в то время как левая незаметно залезла на подпорку с оружием. Пальцы крепко обхватили рукоять пулевика.
Вытащив нужный документ, я захлопнул ящик. Одновременно с этим взводя курок оружия. Два звука слились в один, так что и сам с трудом их различил. Ни Макафи, ни, тем более, его мордовороты, ничего не заметили.
– Вот бумага, составленная между мной и твоим отцом, – демонстративно расправил посеревший от времени лист, – Здесь, помимо прочего, список лиц, с кем агентство не должно вести никаких дел. Фамилии «Дайсон» тут не наблюдается.
Пренебрежительно фыркнув, Эрнесто отмахнулся от бумаги, как от назойливой мухи.
– Все течет, Майк, все меняется. Вчера был один список, сегодня другой. Кому интересны эти бумажки? Просто расторгни договор, и мы расстанемся лучшими друзьями…
Его самодовольная физиономия прямо-таки источала нахальное торжество. Двое громил за спиной босса походили на горилл в преддверии ритуального бешенства. Только дай повод – растопчут на месте. А мне очень хотелось прямо сейчас нажать на спуск, а там – будь что будет!
Слишком хорошо я знал таких людей, как Эрнесто. Достаточно повстречал, даже с избытком. Пришлось, в свое время, повращаться в не самых приятных кругах.
Такой типаж постоянно проверят тебя на прочность. Каждое выражение, каждое слово, каждая просьба – какой бы невинной она не казалась – своего рода прощупывание, тест. Дашь слабину – пиши пропало. Оседлают и будут ездить всю жизнь. С ними работает только отпор. Вежливый, соразмерный, но жесткий и безоговорочный.
– Так дела не делают, – уверенно кивнул, подтверждая собственные слова, – Уважающие себя люди не меняют условия по чужой прихоти. Я выполню контракт, чего бы мне это не стоило. И никому не советую вмешиваться. А вот после, возможно, мы обговорим новые фамилии в запрещенном списке. Но этот вопрос я бы предпочел решать с Франко, а не с тобой.
Наступила ошеломленная тишина. Эрнесто застыл, пораженный неожиданным отказом. На лице мафиози расплылось ошеломление, отозвавшееся в моем сердце радостной ноткой. Громилы топтались на месте, не зная, что предпринять: хозяин указаний не дал, а самим им не хватило бы ума сделать хоть что-то без команды.
– Ты понимаешь, с кем связываешься, Подольский?! – Макафи едва не поперхнулся от взыгравшей ярости, – Понимаешь, чем это для тебя обернется?!
Нет смысла отвечать. Я молчал, уставившись в сверкающие глаза мафиози. Левую руку свело от напряжения, палец на спусковом крючке пулевика дрожал. Дуэль взглядов длилась непозволительно долго – едва ли не полную минуту.
Бешеный свист вскипевшего чайника заставил Эрнесто обернуться. Быстро поднявшись, он сделал два шага к выходу.
– Чайник вскипел, – обмолвился бандит ледяным тоном.
И вновь молчу. Пусть себе кипит. Я посижу, пока незваные гости не свалят восвояси. Рука с пулевиком все еще напряжена до предела.
Обернувшись у двери, Макафи не отказал себе в удовольствии сказать последнее слово.
– Осторожнее, Подольский, – с плохо сдерживаемой злобой прошипел мафиози, – Ты ходишь по очень тонкому льду!
Босс вышел прочь, мордовороты скрылись следом. Хлопнула дверь, оставив в устрашающем одиночестве. Только теперь я кое-как оторвал ладонь от оружия. Свистящий чайник продолжал бесноваться на плите. Было чертовски страшно и неуютно.