Символ любви - страница 6

– А еще говорят, что мужчина не может быть хорошей няней, – не удержалась она.

– Смотрите, никому не рассказывайте, – усмехнулся Малколм.

По выражению его лица она догадалась, что у него хорошее чувство юмора. Джанин раздумывала, как бы распорядиться этой информацией, но тут девочка спрыгнула с колен Уолтера и бросилась к Малколму.

– Папа!

– Привет, малышка. – Он ласково потрепал ее по щеке. – Тут кое-кто хочет с тобой познакомиться. – На Джанин уставились два любопытных глаза. – Это мисс Кастелла. Что мы должны сказать?

– Здрасьте. – Девочка покосилась на отца. – То есть здравствуйте.

Малколм одобрительно кивнул и перевел взгляд на молодого человека.

– Эта жалкая пародия на воспитателя – мой брат Уолтер.

– Сэр Уолтер, – слегка поклонилась Джанин, зная, что по этикету сначала надо здороваться со взрослыми.

Уолтер поднялся с дивана, безуспешно пытаясь привести в порядок прическу. Он мог бы этого и не делать. Мужчина, играющий с ребенком в ущерб своему внешнему виду, все равно выглядел красивым в глазах Джанин.

– Рад встрече, мисс Кастелла, – сказал он, протягивая руку.

– И я, сэр…

– Зовите меня просто Уолтер. Я настаиваю. – Его тон не оставлял места для возражений.

– Хорошо. – Она внимательно посмотрела на девочку. – А ты, должно быть, Фиби?

– Как вы догадались? – удивилась она. Джанин отметила, что лет через пятнадцать, а то и раньше Фиби будет грозой всего мужского населения Хоршбурга.

– Твоя бабушка Элизабет сказала мне, как тебя зовут, когда мы встречались с ней в Нью-Йорке. И давай будем с тобой на «ты». Называй меня просто «няня», договорились?

– Договорились, – радостно кивнула девочка. – У тебя очень большие очки, няня.

– Это чтобы лучше тебя видеть, – сухо ответила Джанин и обратилась к Малколму: – Могу я задать вопрос, сэр…

– Просто Малколм. Мой брат прав. В домашней обстановке излишняя официальность ни к чему.

– Хорошо. Малколм… – Она словно пробовала имя на вкус. Хоть оно и звучало несколько непривычно для ее уха, но в нем слышалось нечто мужественное и благородное, что пришлось ей по нраву.

– Еще один глупый вопрос?

Теперь она уже могла понять по его лицу, что он шутит.

– Вы задались целью заставить меня пожалеть об этой фразе? – произнесла Джанин с улыбкой. – Ничего. Я рискну. Мне просто интересно: вы берете с собой дочь, когда ездите по делам?

– Нет, ни я, ни мой брат никогда не берем ребенка в деловые поездки, – ответил Малколм. – То, Что сейчас она с Уолтером, объясняется тем, что он считает себя немного виновным в спешном отъезде предыдущей няни.

– Я? Виновен? Ни в коем случае! – Уолтер деланно возмутился и подмигнул Фиби.

– Не выдумывай, дядя. Няня лежала голой в твоей постели.

– А тебе откуда это известно? – По лицу Малколма скользнула чуть заметная улыбка.

– Бабушка Элизабет рассказывала дедушке. А он ей сказал, что новая няня должна быть старой уродливой теткой.

– Они, что, разговаривали об этом при тебе? – спросил Малколм, теперь уже с явным неодобрением.

– Нет. Я пряталась за диваном, – призналась Фиби, затем несколько смущенно повернулась к Джанин. – Я рада, что ты не старая и не уродливая.

– Спасибо тебе, дорогая.

Джанин порадовало то, что хоть кто-то в этом семействе сумел разглядеть ее настоящее лицо.

– Подслушивать нехорошо, запомни это, – строго отчитал дочь Малколм.

– Просто мне не с кем было поиграть…

Малколма позабавила растерянность брата, который не подозревал, что его маленькая племянница в курсе деталей увольнения няни.

– Как и все женщины, имеющие дело с Уолтером, – счел своим долгом пояснить он, – бывшая няня по уши в него влюбилась. Видимо, хотела привлечь его внимание своим поступком. Внимания-то она добилась, но, думаю, не того, которого хотела.

– Догадываюсь, что вы имеете в виду, если я здесь, а она – нет, – вставила Джанин.

– Няню немедленно уволили, – подтвердил Уолтер. – Наш отец хотел даже высечь ее на заднем дворе, как поступали в старые добрые времена. Мне стоило больших усилий отговорить его.

– Опять выдумываешь, – хихикнула Фиби.

– Да уж, – согласился Малколм, – твой дядя вообще большой выдумщик. Он утверждает, что не запятнал честь девушки, поскольку не воспользовался ее ветреностью.