Синдром Атяшево - страница 9
– Да, деточка! Ты знаешь, мы с ним по электронной почте переписываемся, он такие дивные письма пишет, я иногда Алеше, Алексею Борисовичу, звоню и читаю их… – заметила Людочка. – Слава богу, его супруга, Елена Дмитриевна, большая умница и не ревнует ко мне, а то, пока тебя не было, Иринушка, я и не знала, кому позвонить, пожаловаться.
Все трое опять замолчали. Допивали кофе, Ирина и Алексей Борисович докуривали свои сигареты. Вдруг неожиданно вошел молодой охранник, какой-то из новых, а с ним женщина, тоже неизвестная Ирине, с довольно неприветливой миной на лице. Женщина, не поздоровавшись, закричала:
– Так… Значит, нарушаем? Новый закон не читали? Кто курил?
– Это я курила, извините, пожалуйста, больше не буду, – ответила Ирина скороговоркой, решив всю вину взять на себя.
– Как ваша фамилия? – спросила женщина.
– Дорогие дамы, давайте я вас лучше познакомлю, – вмешалась очень любезным тоном Людмила Александровна, – Ирина Николаевна! Разрешите вам представить новую актрису нашего театра Галину Петровну Пронину.
– Рада познакомиться с вами, Галина Петровна, – ответила Ирина и услышала в ответ молчание. Галина Петровна даже улыбку из себя не сумела выдавить, только кивнула.
– У нас в театре курить запрещено! – грозно добавила Галина, на ходу приказав охраннику: – Внеси Невельскую в списки куривших в здании!
Лицо у режиссерской супруги было такое, как будто в метре от нее пристроился невидимый бомж. И отогнать нет возможности, и жить как-то дальше надо… Вот эта гримаса сильно портила общее впечатление от актрисы. Нахмурившись, Галина развернулась и покинула буфет,
Ирина почувствовала нереальность происходящего. У них в театре случалось разное, но чтобы составлять арестантские списки? Какая нелепость! Ирина затравленно посмотрела на коллег, а те пожали плечами… И вдруг Людочка завопила:
– Ой, помогите! У меня с сердцем плохо! Охранник, молодой человек! Вызывайте «Скорую» скорее! Умираю!
Молоденький охранник не на шутку испугался и хотел бежать на свой пост вызывать «Скорую», но его остановила буфетчица Зоя Михайловна, молча указав пухлым пальцем на стул. А троица тем временем выскочила из театра на стоянку через запасную дверь, которую своими ключами открыла буфетчица.
Вся компания быстренько села в Иринин автомобиль, Ира лихо нажала на педаль газа, и машина скрылась за поворотом.
Доедая пирожок собственного изготовления, Зоя Михайловна истово перекрестилась, и на губах у нее сияла блаженная улыбка. Она была вполне довольна собой: удалось спасти любимую актрису. Охраннику она доверительно сказала:
– Не вызывай «Скорую», ведь Ирина Николавна нашу Людочку в больницу сама повезла! Невельская – такой душевный человек, я таких больше не встречала… И уж списки-то не пиши… – Буфетчица взяла с противня еще горячий пирожок. – На, мой хороший, съешь, худой вон какой, весь день на ногах, пообедать некогда. Ну, иди, иди! – ласково выпроводила она парня.
В это время, повизгивая тормозами, Иринина машина неслась по одной из московских улиц.
– Людмила Александровна! Вы как? Вам действительно было плохо? – спросила Ирина. – И вдруг увидела в зеркало заднего вида, как Людочка на заднем сиденье увлеченно красит губы, довольно посматривая на себя в маленькое зеркальце.
– Я, милая, конечно, понарошку. Не гони ты так, а то оштрафуют, – спокойным голосом посоветовала Людмила Александровна, хитренько подмигнув. Затем она посмотрела на Алексея Борисовича, и они оба расхохотались.
– Что это было за видение по имени Галина Петровна Пронина? Она что, жена главного? Я вас спрашиваю? Объясните! – настойчиво потребовала Ирина.
– Так, давайте сначала договоримся: скажем, что ты меня повезла в больницу. Хорошо? – сказала порозовевшая и очень довольная собой Людочка.
– С этим все понятно. В больницу. А что за списки? Я вообще труппу не узнала. Какая-то помесь детского сада с колонией строгого режима, – настаивала на разъяснениях Ирина.
– Вот что, Ирина! В театре случилось непоправимое, и имя ему – Пронин, – начал угрюмо Алексей Борисович. – Он хотя и засветился в разных московских театрах, но заработал отвратительную репутацию. Режиссер весьма специфический, а человек – просто скверный. Нам будет тяжело после умницы Курганского сработаться с таким типом. Я думаю, наши с Людмилой дни сочтены. Тебя-то, Ирина, не тронут, ты – звезда, а мы с Людком вылетим из театра, как ужаленные пчелами.