Синдром Тотальной Аллергии - страница 2

* * *

Колеса моего квадроцикла с гидроприводом на все четыре умели перешагивать через каменные препятствия, иначе бы я ни за что бы не перевалил за кромку полукруглого горного кряжа, все ещё напоминающего геологам о кратере давным-давно потухшего вулкана. В котловине среди зарослей голубело блуждающее озеро, любившее играть с геодезистами в прятки.

Каждой весной оно освобождалось ото льда за пару километров от прошлогоднего месторасположения. А на освободившемся слое придонного ила летом извергался вулкан невероятно пышной растительности, пробиться через которую было под силу только дикому кабану в броне из жёсткой щетины. Этими кабаньими тропами пользовалось остальное зверьё и, разумеется, местные охотники, которых тут по пальцам перечесть.

Хрупкому тугайному оленю не под силу грудью проложить себе путь в густой чащобе, чтобы не запутаться рогами во вьюнковых лианах. Заблудившиеся низкорослые коровёнки туземцев тоже не отваживались на такое, а лошади и верблюды в дебри не совались, хотя на заливных землях зеленела самая сочная осока. Европейская корова ни за что не станет есть эту жёсткую траву, но местные коровёнки зимой с аппетитом уплетают даже несъедобную камышовую и рогозовую сечку. И даже удивительно посмотреть на верблюда -- казалось бы, просто перешагни через низкий кустарник и окажешься в зелёном царстве. Нет же, он упорно будет давиться своей сухой верблюжьей колючкой. Впрочем, у верблюда своя логика, не нам его судить.

Картинка с горки мне открылась просто райская -- нетронутая экзотика. Одно расстроило -- железная вешка на вершине самой высокой горушки, которую я издали принял за тригонометрический знак геодезистов, оказалась при рассмотрении в бинокль ветряком. Да не самопальным, а промышленным и самым современным. Но я сразу успокоился, потому что догадался -- это автоматический анемометр, точнее, анеморумбометр, который передаёт данные о направлении и силе ветра на какую-то метеостанцию или прямо на метеоспутник. Потому что на мачте ветряка я разглядел в бинокль и спутниковую антенну с солнечной батареей.

Но все равно неприятный осадок на душе остался. Я побывал в этих местах далеко не первым.

* * *

Разведав дорогу к озеру, я отправился исполнять своё задание по командировке, чтобы остальное время отдаться экзотической охоте и рыбалке. Примерно в десяти километрах от озера на скалистой горушке я нашёл по радиопеленгу ретранслятор космической связи, ради которого меня отправили в дальнюю командировку. За час с небольшим я поменял панели на солнечных батареях, системные блоки и провёл полное профилактическое обслуживание. Герметизацию корпуса не нарушили ни жестокие морозы, ни стоградусный нагрев под летним солнцем, ни ветра, несущие не пыль с песком, а острый щебень.

Задание было сугубо секретное, но меня в этой пустынной дыре никто не мог засечь. Я не заметил на полосках наносной глинистой пыли никаких следов, кроме пустынного волка-каскыра и лисички-корсака. Правда, я сморозил глупость - не сдал в секретную часть свой пропуск со всеми отметками доступа, за что мне секретчики могли ввалить по полной. Пришлось зашить его в подол майки, чтобы не потерять. А так пока всё шло своим путём.

* * *

Вернулся к Кангыбасу я уже на закате. Захватывающую красоту озера я оценил собственными глазами уже на следующее утро. А в самом начале спуска с горы к кроваво блеснувшей в последних отблесках вечерней зари воде я остановил машину у какого-то странного обрубка дерева, обвитого вроде бы как высохшею ботвой вьюнка и поросшего засохшими поганками.

-- Красотища-то какая! Ну, теперь это все моё.

-- Твоё... моё... богово... какая тебе разница? Земля одна для всех, как весь божий свет.

То, что я принял за обросший пень, вдруг шевельнулось, и на меня глянули из-под маскировочной накидки ясно-голубые глаза, немыслимые на старческом лице с глубокими морщинами.

-- Чо вылупился? Здравствуйте вам -- пожалте к нам, гостики дорогие! Заждались мы уже свежего человечка, век бы его не видать...