Синдром властного негодяя - страница 4

Вместо одного пассажира в салон сели сразу четверо: две девушки и два парня, трое из которых — мои одногруппнику. А рядом, заполонив салон запахом туалетной воды и геля для душа — сам Денис «Я выше всего этого» Дубровский. Он узнал меня сразу, слишком долго смотрел в первую минуту, но не стал здороваться или подначивать, назвал адрес и отвернулся, так и не пристегнув ремень безопасности. Троица сзади постоянно смеялась, особенно старалась Ирка, ее лошадиные погыгикивания били по правому виску не слабее мигрени. Шатохина сама себя считала девушкой Дубровского и пыталась убедить в этом его и окружающих.

Одногруппники обсуждали сегодняшний день, преподавателей и Сороку, то есть меня. Во что одета, как покупаю в столовой суп без хлеба и второго, как заснула вчера на паре или пришла в дырявых колготках. Последнее, кстати, вышло случайно: я просто упала на обледенелых ступенях универа.

В конце поездки Ден пихнул мне крупную купюру, почти силком вытащил из салона Ирку и вторую девушку, кажется, с младшего курса, а затем увел их и Никольского подальше.

К следующему дню я разменяла деньги, отложила то, что полагалось за поездку, остальное попыталась на перемене, пока никто не видит, всучить Дену. Он изогнул брови, затем резко шагнул вперёд, прижал меня к стене и вернул все.

— Ещё раз так сделаешь — снова платье стащу.

У меня от страха коленки задрожали, а деньги камнем оттягивали карман. Но перечить Дубровскому себе дороже.

— Н-не надо, — только и смогла пробормотать.

Тогда Ден отступил и снова как будто прекратил меня замечать, ровно до того раза, как я съела его контрольную.

Вот и сегодня с последним пассажиром не очень повезло. Мужчина в темном пальто и странной шапке, распространял такой стойкий и неприятно резкий запах парфюма, что я чихнула. Пассажир почти постоянно разговаривал по телефону, флиртуя с кем-то настолько неловко и пошло, что даже мне стало за него стыдно. Надо очень страдать от одиночества, чтобы искренне и с радостью принимать такое. И внешностью Ромео тоже не вышел: чуть старше моего отчима, с солидным животом, от которого пуховик почти трещал и сальной улыбочкой. Последнее раздражало сильнее всего. Особенно когда разговор закончился, а пассажир переключился на меня, засыпав вопросами.

А как зовут красавицу? Как ее муж отпустил работать в такси? Во сколько она заканчивает? Какие планы на вечер? Я неопределенно угукала, пожимала плечами и в целом делала вид, что блондинки, однозадачные существа, не приспособленные болтать и управлять автомобилем. Пассажиру это не нравилось, кажется, в его планах на вечер внезапно и без всякого согласования со второй стороной появилось жаркое интимное действо с таксисткой. Хотя на работу я всегда старалась одеться как можно неприметнее, убрать волосы под берет и не делать макияж. Но некоторых и такое заводило: не стюардесса, конечно, но тоже экстрим и экзотика. Как правило, дальше пошловатых шуточек и предложений вместе провести ночь дело не шло, но на всякий случай у меня под сидением лежал шокер. Для общей уверенности скорее, чем для реальной обороны.

— А если я не стану платить, пока не получу номер телефона? — он наклонился еще чуть ближе, чтобы меня совсем снесло одеколоном «Антисекс», хотя, если принюхаться, это скорее был «Антимоль» или «Таракановнет». Я понимаю, что мужа надо держать в строгости и не давать тому слишком хорошую туалетную воду, но и самой же нюхать придется! А этому ловеласу запах точно не помеха, возможно, жена пыталась его отравить?

— Так что, красавица? — продолжал он.

— А ничего, — я пожала плечами. — Что я могу сделать здоровому мужику? Да и очень надо ложиться в больницу из-за пары сотен. Не обеднею.

И уж тем более не стану давать номер такому человеку. Но одеколон «Секс-и-моль» слишком затуманил его мозг, поэтому мужчина фыркнул и откинулся назад.

— Ишь какая гордая! Ну и сиди без денег.

Я затормозила у панельной многоэтажки, обозначенной как цель поездки и нейтральным тоном назвала сумму за поездку. Пассажир хмыкнул ещё раз и выскочил наружу, нарочито громко хлопнув дверью. Там прошел по небольшой расчищенной тропинке, обнял полноватую женщину в длинной шубе, картинно поцеловал руку второй даме, чуть постарше и теперь рассказывал им что-то.