Синее железо - страница 16

— А также моего старого друга и лучшего в армии стрелка из лука, — с улыбкой вставил Сыма Цянь.

— Ли Лин поклонился и с упреком взглянул на историка.

— Подождите, — сказал император. — Я уже не раз слышал это имя.

— Разумеется, ослепительный. Ведь дед Ли Лина был главным полководцем у твоего деда, да будут его дела бессмертны! — Помолчав, князь решительно продолжал: — Ли Лин предлагает смелый план противодействия шаньюю. Тебе ведомо, о светоч мира, что наше войско надежно укрыто в тутовых лесах и хунну ничего не узнают о засаде. Когда им откроют крепостные ворота, и они начнут грабить город, мы ударим им в тыл. Но может случиться так, что в город войдет только половина шаньюева войска. Другая половина, видя поражение передовых отрядов и нашу силу, несомненно, повернет обратно и бросится наутек. Вот тут-то и сработает замысел Ли Лина.

Полководец сделал знак Ли Лину, и тот почтительно, но с достоинством заговорил:

— К крепости Маи, ваше величество, ведет одна-единственная дорога: вдоль берега реки Люань. С правой стороны к реке подступают горы Сеньги. Они делают дорогу настолько узкой, что по ней едва могут проехать два всадника и вряд ли пройдет большая повозка. Прежде чем выбраться на равнину и там скрытно собрать отряды в ударную силу, войско шаньюя растянется на несколько сот ли. При этом все запасы провианта шаньюй будет вынужден оставить позади…

— Понимаем, — сказал император, с интересом вглядываясь в обветренное лицо офицера. — Ты хочешь отрезать путь к отступлению, когда шаньюй побежит назад в свои степи?

— Не совсем так, ваше величество. Вначале я отобью у него обозы, а потом перекрою обратный путь, и мы запрем хунну в таких местах, где им нечем будет поживиться. Не пройдет и десяти дней, как голова шаньюя будет лежать под вашими знаменами.

— Задумано неплохо, — важно заметил император. — А сколько солдат нужно для его выполнения?

— Дайте мне половину ван-ки,[42] и я смогу поручиться за успех.

— Пять тысяч всадников?

Князь отвернулся, чтобы скрыть улыбку. Ли Лин же невозмутимо ответил:

— Нет, ваше величество. Конница горами не пройдет. Если позволите, я возьму свой отряд, состоящий из воинов «ста золотых»[43]. Они уже давно служат со мной на границе и умеют ходить по горным тропам.

— Разрешаем и желаем удачи. — Император поднялся, давая понять, что разговор окончен.

Ли Лин поклонился и вышел вместе с князем.

Вслед за ними покинул шатер и Сыма Цянь. Он хотел поговорить с Ли Л ином, в отряде которого служил его сын Гай. Гаю не было еще и двадцати, но он уже попал в число воинов «ста золотых», отличившись в пограничных схватках с племенами дунху, Сыма Цянь всегда мечтал, что сын пойдет по стопам отца и Деда, то есть станет ученым летописцем. Но он стал солдатом и вел жизнь, полную опасностей. Впрочем, Сыма Цянь в дни молодости тоже охотнее брал в руки меч, чем кисточку, и сменил лук на банку с тушью, когда уже совсем побелела голова…

Ли Лин сидел в палатке, склонившись над рисунком Сеньгинского нагорья. На звук шагов он поднял голову.

— Когда выступает твой отряд? — спросил историк, присаживаясь рядом.

— Сегодня ночью. До рассвета мы успеем проделать четверть пути. — Ли Лин помолчал и вдруг добавил: — А ведь император просто глуп.

— Послушай, Ли, ты не боишься потерять голову, говоря такие слова об императоре?

— А ты? Я ведь знаю, что пишешь о нем ты в своей «Истории». -Ли Лии рассмеялся, но смех его прозвучал невесело. — Понимаешь, мне все чаще приходит в голову бросить службу, но как я тогда прокормлю мать? Ведь и не знаю никакого ремесла, кроме солдатского. И в то же время я не могу и не умею заискивать перед кем бы то ни было.

— Я понимаю тебя, — историк положил руку на плечо друга. — К сожалению, мы ничего не можем изменить. Остается одно — ждать.

— Ждать? Чего? Смерти императора? Но он еще не стар.

Я думаю, Ли, император потерпит поражение в войне с шаньюем. Наши военачальники утратили воинский дух. Они привыкли руководить боем из шелковых шатров, а хунну…, впрочем, ты знаешь их лучше меня. И вот когда война будет проиграна…

— Но я не хочу этого! — Ли Лин вскочил на ноги и принялся расхаживать по палатке.