Сингэ сабур (Камень терпения) - страница 19
Вооруженный мужчина приседает на пятки, держа палец на спусковом крючке.
Он по-прежнему настороже — отвернувшись от шторки, поворачивает голову к женщине и спрашивает у нее: «Ты одна?» Спокойным, слишком спокойным голосом она отвечает: «Нет». Несколько секунд проходит, и она порывисто продолжает: «Со мною Аллах», и проходит еще несколько секунд, пока она бросает быстрый взгляд на зеленую занавеску.
Пришедший молчит. Он сверлит женщину взглядом.
Снаружи больше не стреляют. Только вдалеке слышен глухой гул уезжающего танка.
Комната, двор и улица проваливаются во мрак тяжелого и дымного безмолвия.
Звук шагов заставляет мужчину вскочить, он наставляет на нее автомат, знаком приказывая ей: не шевелись. Приникает глазом к дыре в занавеске. Напрягшиеся было плечи расслабляются. Ему полегчало. Подняв занавеску, он негромко насвистывает условный знак. Шаги останавливаются. Мужчина шепчет: «Эй, я здесь. Входи давай!»
В комнату заходит еще один. На его голове тоже повязан тюрбан, скрывающий пол-лица. Длинная шерстяная накидка, пату, подчеркивает его худощавую долговязую фигуру. Изумленный тем, что видит здесь женщину, он приседает рядом со своим подельником, который спрашивает у него: «Чего тебе?» Тот пожирает женщину взглядом: «Хххор…рошо, пррек…ратили огонь!» Это подросток-заика, у него еще ломается голос.
— И надолго теперь?
— Ннн… не знаю! — отвечает тот, все еще не в силах оторвать глаз от женщины.
«Ну и ладно, топай на пост! Ночью здесь станем всем лагерем».
Юноша не возражает. Все еще неотрывно глядя на женщину, он просит «Сссси… гарету», которую второй бросает ему, чтобы побыстрее отделаться. И, совсем обнажив свое бородатое лицо, закуривает сам.
Прежде чем выйти за дверь, мальчуган бросает последний обалдевший взгляд на женщину и нехотя исчезает в коридоре.
Женщина сидит там же, где была. Она следит за каждым движением мужчины с опаской, которую пытается скрыть. «Тебе тут не страшно одной?» — спрашивает мужчина, выдыхая дым. Она пожимает плечами. «Разве у меня есть выбор?» Сделав глубокую затяжку, мужчина осведомляется: «Что ж, о тебе и позаботиться некому?» Женщина бросает взгляд на зеленую занавеску.
— Нет, я вдовая!
— А за кого ты?
— Думаю, за ваших.
Мужчина не уточняет дальше. Затягиваясь еще глубже, он продолжает:
— А дети у тебя есть?
— Да. Двое… две девочки.
— Где они?
— У моей тети.
— А ты-то сама зачем здесь?
— Чтоб работать. На жизнь-то зарабатывать надо, двоих детей кормлю.
— И что ж у тебя тут за работа?
Женщина смотрит ему прямо в глаза и наносит удар:
— В поте лица зарабатываю я хлеб свой.
— Чего? — смутившись, не понимает он.
Женщина отвечает голосом, в котором нет и тени стыдливости:
— Я продаю свое тело.
— Что еще за гадство?
— Я продаю свою плоть, как вы продаете вашу кровь.
— Чего ты такое несешь?
— Я продаю свое тело, чтобы доставлять удовольствие мужчинам!
Тот, подпрыгнув от ярости, разражается проклятиями: «Аллах, Аль-Рахман! Аль-Мумин! Охрани меня!»
— От кого это?
Изо рта мужчины, все еще заклинающего своего Бога, непроизвольно струится сигаретный дым: «Во имя Аллаха!», он изгоняет дьявола, «охрани меня от Нечистого!», проглатывает чудовищную затяжку дыма, которая выдыхается обратно вместе с гневным вопросом:
— Да как тебе не стыдно такое говорить?!
— Такое говорить или такое творить?
— Да ты мусульманка или нет?!
— Я мусульманка.
— Тебя побьют камнями! В геенне огненной живьем гореть будешь!
Он встает и принимается нараспев декламировать длинный стих из Корана. Женщина по-прежнему сидит. Она смотрит на него насмешливо. Вызывающе, оценивающим взглядом — с головы до ног, с ног до головы. А у него текут слюни. Сигаретный дым оседает на исступленно вздыбившейся бороде, туманит черноту глаз. Мрачный, он подходит ближе. И, наставив на женщину автомат, ревет: «Я пристрелю тебя, сука!» Дуло упирается прямо ей в живот. «Я разнесу твою тухлую плоть! Грязная шлюха! Сатана!» Он плюет ей в лицо. Женщина не двигается. Она словно дразнит мужчину. Бесстрастная, она, кажется, не против, чтобы он выстрелил.
Мужчина скрипит зубами, пронзительно орет и уходит из дома.