Синий дождь - страница 5

Саша засмеялась – Олесей звали ее маму.

- Не разобраться с кроватью будет…Какая-то неразбериха будет с кроватью.

Саша засмеялась громче, представилось, что «неразбериха» – это фамилия. Маня Неразбериха – классно. Олеся Неразбериха! – от смеха она едва не свалилась с табурета – представила маму с этой фамилией. И как кто-нибудь ее громко зовет с улицы, через за-бор: Олеся! Неразбериха!

- Ну вот мы и вырежем «А», что значит – Александра. И пусть твои куклы как хо-тят, так на это и смотрят.

Саша умолк, примеряясь кривым ножичком к дереву. Лицо его снова спряталось в темноту. Саша повозилась на табурете – хотелось продолжения разговора. В окно стучали дождевые капли. То вразнобой, то все вместе, вроде бы хором. Саша молчал. Дождь шу-мел, а Саша молчал.

- А весной дождь синий, - вдруг, когда уже и ждать перестала, и как будто сам себе сказал Саша. – И пахнет по-другому…Снегом талым… Шуршит так, вроде стеснительно: дескать, я пройдусь тут у вас, извините, конечно. Ну так уж получилось, что не удержала меня туча... Но я же понимаю, что вам тут и без меня вода надоела за зиму… Снег ведь это тоже вода, как и дождь. Ты же это знаешь, брат-Сашка?

Саша, улыбаясь, кивала.

Глава восьмая

Про то как становятся нормальными людьми

А потом приехала с работы мама и сообщила, что ей позвонили из города, и что есть возможность устроить Сашу в интернат для немых и глухо-немых детей. И что они с Сашей должны поехать на обследование. И что так будет для всех хорошо, потому что там Сашей займутся, и ей там будет нескучно среди других таких же детей. И у нее поя-вятся друзья. И, самое главное, – ее научат там читать и писать, и она, Саша то есть, ста-нет нормальным человеком. Нормальным, как все, кто умеет говорить…И все будет хо-рошо. Эту фразу – что все будет хорошо – мама повторила несколько раз. А Саша молчал. И молча и сосредоточенно вырезал «А» на спинке кукольной кроватки.

Это было осенью. Зимой они с мамой съездили на обследование. Город не понра-вился Саше. Она категорически не хотела оставаться жить в нем. В городе было шумно и суетно. И эти шум и суета смешались в Сашиной голове так, что потом она почти совсем не могла вспомнить – где они были с мамой, с кем встречались, какая была погода – ниче-го. Из всего, что она увидела в ту поездку, ей запомнилась и понравилась только библио-тека в общежитии, в котором ей предстояло жить. В библиотеке было тихо и светло. И очень тепло. Пахло солнцем и пылью, как летом на веранде их дома, где Саша любила иг-рать в куклы. И было много-много книг, - очень старых, сильно потрепанных и новеньких, глянцевых. Эти новые книги еще лежали стопками на полу, ожидали, когда им найдется место на полках, заполненными разномастными корешками. Сопровождавшая их в этой экскурсии по общежитию вежливая женщина в белоснежном халате что-то рассказывала об «атмосфере доброжелательности» в их «дружном коллективе», нарочито ласково тис-кая Сашино плечо. Саша аккуратно вывернулась из-под ее объятий и подошла к этим стопкам. Хотелось потрогать руками это потрясающее воображение богатство, но Саша не знала – можно ли, и, на всякий случай, спрятала руки за спину. Книжки выглядели вели-колепно, и Саша тогда ощутила нечто вроде ревности – что не она первая их прочтет, а кто-то другой из молчащих и активно жестикулирующих детей. Только эта ревность и примиряла Сашу с мыслью о необходимости жить среди этих чужих людей. А не с мамой. И не с Сашей.

Вчера мама сообщила ей и Саше, что «подошла очередь». И сегодня вечером они должны будут уехать на поезде. Мама вернется, а Саша останется. В чужом и далеком го-роде, среди чужих, незнакомых людей. Но она будет приезжать летом и в другие канику-лы. Мама к ней будет ездить иногда. Так всем будет хорошо.

Глава девятая

Про запахи, про память и мамину красоту

Саша поднялась с коврика и, как была завернута в одеяло, побрела на кухню. Дверь на улицу осталась после мамы неприкрытой, и в щель был виден кусочек двора, тихо шур-шащий под невидимым в синей утренней темноте весенним дождем. По босым ногам по-тягивал сквознячок. Пахло талым снегом.