Синьора да Винчи - страница 10

стр.

Она валялась на траве как раз позади Пьеро. Я неловко потянулась, всячески избегая касаться нового знакомого, быстро схватила котомку и сунула в нее томик с «Тимеем».

— Перво-наперво, почему ты оказалась тут одна?

— Я собираю травы. Для отцовской аптеки.

— А-а…

— В прошлом году он помог твоей матушке избавиться от болей в животе, — добавила я.

Я вспомнила об этом случае только потому, что больная сильно страдала, а наше снадобье ее тут же вылечило. Между тем богатейшее семейство в городе не удосужилось даже поблагодарить папеньку, а оплату ему прислали больше чем полгода спустя.

— Как же твой батюшка позволяет такой девчушке одной уходить в холмы?

— Я вовсе не девчушка, — возразила я. — Я уже взрослая девушка!

Я осеклась, побоявшись, что слишком дерзко себя веду, но улыбка Пьеро свидетельствовала, что он ничуть не обиделся.

— Ну и что же ты сегодня насобирала? — поинтересовался он.

Судя по всему, молодой человек, как и я, стремился любым способом поддержать беседу.

— Сегодня ничего…

— Ничего?! — рассмеялся Пьеро, и мне сразу понравился его смех.

— Мне думается, что ты пришла сюда вовсе не затем, чтобы собирать травы для батюшки-аптекаря, — продолжал Пьеро. — Ты, наверное, цыганка и сбежала из своего табора.

— Нет, ничего подобного! — вскричала я.

Я поняла, что молодой человек со мной заигрывает. Со мной еще никто никогда не флиртовал, но из девичьих перешептываний я знала, что это такое. «Что мне нужно делать?» — гадала я. Мне не хотелось, чтобы он принял меня за безнравственную особу. Скромно потупив глаза, я обратила взгляд себе под ноги.

— Как тебя зовут?

Его голос был вкрадчивым, настойчивым, и я снова ощутила, каким чувствительным сделался треугольничек между моих ног.

— Катерина, — ответила я и, забыв про скованность, взглянула ему прямо в глаза. — Папенька иногда зовет меня Катон.

— Катон? Но это имя больше подходит мужчине!

Мне было приятно стать причиной его изумления.

— Не всякому мужчине, — возразила я. — Катон — великий римлянин, который…

— Мне известно, кто такой Катон, — с любопытством взглянул на меня Пьеро. — Интересно, откуда у девушки этакие познания.

О нет! Как я забылась! Желая полюбезничать и выказать свою начитанность, я выдала важнейшую из семейных тайн — мою образованность. Я поспешно пожала плечами.

— А больше я ничего о нем и не знаю, — легкомысленно произнесла я уже вторую за день ложь.

Папенька называл меня Катоном, потому что я с младенчества проявляла настырность, требуя себе то игрушки, то пищу, то ласку. Плутарх описывал знаменитого римлянина как человека, который не дрожал перед опасностями. Катон всегда стоял на своем.

Молодой человек улыбнулся — он понял, что я солгала.

— Если верить твоим словам, ты разбираешься в травах, которые требуются для аптеки твоего батюшки, — произнес он. — Ты слишком хитроумна для красавицы девчушки… Извини, — тут же поправился он, — для взрослой девушки.

Ага, вот он и проговорился! Значит, он счел меня красивой!

— А ты сам почему здесь? — спросила я, отыскивая новую тему для беседы.

— Просто на прогулке. Приехал навестить родных из Флоренции. Я начал вести там юридическую практику. Я нотариус.

Восхищению моему не было предела: гильдия нотариусов была наипервейшей, а сама профессия — весьма благородной. Я тут же смекнула, что Пьеро да Винчи — человек зажиточный и писаный красавчик к тому же.

— Мне все-таки пора домой, — сказала я.

— Но ты, наверное, расстроишь своего батюшку. Ты ведь ничего не набрала.

Я сконфузилась, вспыхнула и густо покраснела.

— Насобираю по пути домой.

— Ты разрешишь проводить тебя?

— Почему бы и нет?

Я повела Пьеро на луг, где рос дягиль, и начала срывать стебель за стеблем, чувствуя на себе его внимание. Неожиданно я поймала себя на том, что греюсь под этим теплым взглядом так непринужденно, словно иначе и быть не могло. Я и впрямь ощущала себя красавицей, зная, что солнце отбрасывает блики на мои черные шелковистые волосы, а ветерок треплет юбки, прижимая их к ногам и обрисовывая бедра.

— У тебя не по возрасту длинные ноги, — заметил Пьеро, словно читая мои мысли.

«Как настоящий бог», — подумала я, пряча лицо, чтобы он не заметил моего смущенного румянца.