Синяя борода - страница 9

— Он не дал мне никакого совета...

— Как бы то ни было, вы встретились с ним, фрау доктор Шаад, через два дня после убийства, в понедель­ник; не было ли у вас впечатления, что господин Шаад ожидает ареста?

— Нет.

— Он нервничал?

— Я показала ему повестку налогового управления, и он сделал вид, будто его это вообще не интересует...

— Что же он сказал?

— Он был какой-то странный, да, пожалуй, — стран­ный.

— Не такой, как обычно?

— Он не постоянный мой советчик по налоговым делам...

— Вы вместе пообедали?

— Он вообще ничего не ел.

— Он не постоянный ваш советчик по налоговым делам, но о чем же тогда говорил доктор Шаад в этом вегетарианском ресторане?

Свидетельница задумывается.

— Он говорил о Розалинде Ц.?

— Да.

— Вы уже знали об убийстве?

— Нет.

— Вы узнали об этом от доктора Шаада?

— Да.

— Что же доктор Шаад вам сказал?

— У него на глазах были слезы.

Я переменю сауну. Я могу ходить только туда, где никто меня не знает, где банщик не здоровается со мной как с завсегдатаем, где никто не следит, как я потею, уперев локти в колени и закрыв глаза.

Вы тоже фрау Шаад?

— Да.

— Ваше имя Гизела?

— Гизель.

— Ваша девичья фамилия Штамм?

— Совершенно верно.

— Вы тоже состояли в браке с обвиняемым, а теперь в разводе с ним, фрау доктор Шаад, следовательно, лич­ность обвиняемого вам знакома...

Свидетельница кивает.

— Сколько времени вы состояли в браке?

Свидетельница задумывается.

— Примерно?

— Да мы и до того жили вместе, когда Шаад был еще не разведен, а потом мы поженились, но перестали жить вместе, так вот бывает, я не знаю, что тут сказать, он ведь не считает, что Это был брак.

— Тем не менее вы носите его имя.

— Совершенно верно.

— Ваша профессия?

— Я была ассистенткой врача...

Страшнее любых показаний, которые могут дать мои супруги, — воспоминания, но их суд присяжных не слы­шит: серый кролик (Пиноккио) с перерезанным бритвой горлом и маленький Феликс, плакавший целые дни напролет после гибели кролика, мама купила ему друго­го, но он не мог его любить так, как того серого.

— Верно ли, господин Шаад, то, что сказала свиде­тельница?

— Наши воспоминания расходятся.

— Свидетельница утверждает: вы неоднократно гро­зили, что просто оставите ее багаж на перроне и уедете один, если она еще раз опоздает на поезд, и это — в пер­вый же год вашего брака.

— Я этого не помню...

— А однажды вы, господин доктор Шаад, по словам свидетельницы, так и поступили, было это через три года: свидетельница пошла купить в киоске сигареты и кого-то по дороге встретила или засмотрелась на витрину, а когда вернулась, ее вещи стояли на перроне, а вы, ее супруг, помахали ей рукой из отъезжающего поезда.

— Это было в Берне.

— Вы, значит, помните.

— Да.

— Правду ли говорят, господин доктор Шаад, что, если ваши мужские желания тотчас не удовлетворялись, вы очень легко теряли самообладание?

Если обвиняемый смеется, это производит неблагопри­ятное впечатление. Свидетельница еще больше теряется, и прокурору это облегчает дело:

— Верно ли, фрау доктор, что вы порой ночевали у подруги, хотя обвиняемый, как вы свидетельствуете, вас никогда не душил и не угрожал физической распра­вой?

— Я не понимаю вопроса...

— Сознайтесь, фрау доктор, разве не потому вы время от времени ночевали у подруги, что испытывали страх перед этим человеком?

Защитник отклоняет вопрос:

— Относительно этих ночевок у подруги я хочу задать вопрос обвиняемому: вы, значит, знали, господин Шаад, где ваша тогдашняя супруга время от времени ночевала, когда опасалась вас?

— Да.

— Откуда вы это знали?

— С ее слов.

— А вы спрашивали когда-нибудь эту подругу, действительно ли ваша перепуганная жена время от времени ночует у нее?

Да, однажды я позвонил...

— Потому что вы сомневались в этом?

— Потому что я боялся за нее.

— И ваша перепуганная жена была там?

— Да.

— Вы говорили с ней? ,

— Нет.

— Как так —- нет?

— Ее подруга сказала, что моя жена уже спит, и действительно было очень поздно, около трех часов ночи, я извинился.

— Вы успокоились?

— Я был пьян.

— И ваша жена узнала об этом...

— Да, к сожалению, я, вероятно, наговорил много глупостей, наутро моя жена узнала об этом.

— И больше вы никогда не звонили?