Сион нечестивых - страница 24

Время шло, а ответов на вопрос, кто убил транспортников так и не появлялось.

Ну и черт с ним. Сейчас они доставят Бейкера в управление, а потом он переключится на поиски Шлезингера. Виктору направление пропавшего транспортника показалось более перспективным, чем бессмысленные опросы торговцев.

Глава 6.

Иллка сидела на кухне и аккуратно переписывала в тетрадь из учебника слова на английском. Английский стал официальным языком Республики почти тридцать лет назад, еще до ее рождения, но, если разговаривать она на нем худо-бедно могла, то с письмом и чтением все получалось не так гладко. А читать не на албанском приходилось часто: налоговые уведомления, приказы и постановления, которые публиковались в официальной газете «Республиканские вести» — вся эта информация была на английском. В деревне имелось несколько человек, которые за плату занимались переводами, но ей не хотелось отдавать никому деньги за то, что она могла сделать и сама. К тому же ей просто нравилось учить грамматику и глагольные времена.

Времени для изучения оставалось не очень много, но ее подстегивал и тот факт, что следующей осенью старший сын пойдет в школу, где две трети предметов будут на английском. В ее время такого еще не было, да и девочек в школу брали не очень охотно.

Они с Арджуной уложили детей спать, сестра пожелала ей спокойной ночи и тоже отправилась спать. Иллка же, хоть и поднялась рано и полдня таскала тяжести, почему-то спать не хотела совершенно. Башким ушел к своему имаму, так что она решила с пользой провести время.

Иногда она отрывалась от учебника, давая отдых голове на несколько минут и заодно смотрела на маленький механический будильник. Приближалась полночь, вставать завтра рано, но сон не шел. Она встала и налила стакан виноградного сока, темно-красная словно кровь жидкость мрачно поблескивала в электрическом свете.

Негромко хлопнула входная дверь, и по звуку шагов она поняла, что вернулся муж. Башким зашел на кухню, молча положил на стол несколько старых брошюр и подошел к столу возле окна, где обычно стояла готовая еда. Холодильник, который был старше их лет на десять, использовался для хранения детских продуктов.

Брошюры были на арабском, она нечаянно сдвинула верхнюю и на нее уставилось лицо Хашима Тачи с какой-то древней агитационной листовки. Надпись на ней выцвела, но она разобрала: «Косово — Европа». И еще что-то про Аллаха.

— Башким, — с какой-то обреченностью в голосе обратилась она к мужу, — зачем ты принес в наш дом вещь, из-за которой могут быть большие проблемы?

— О чем ты? — он сделал вид, что не понимает, — это просто выдержки из сур.

— Я говорю про Тачи. Ты же знаешь, как городские относятся к таким фото!

— Да! — с каким-то воодушевлением воскликнул муж. — Они боятся даже мертвых героев! Боятся, что те дадут нам пример, как надо бороться с поработителями! Тачи, Яшари, Чеку, Харадинай — они смогли отвоевать нашу свободу у сербов. Они спасли нас и наши традиции от уничтожения! Воины Косово, воины Ислама….

Он говорил все громче, и ей пришлось повысить голос:

— Тише! Детей и Арджун разбудишь.

Башким не остановился, но просьбе последовал:

— Они запрещают нам чтить своих героев, заставляют учить свой язык, — муж показал на учебник, — смеются над Пророком и Аллахом, в школах рассказывают нашим детям, что Бога не существует. Это унижение, унижение нас всех!

— У них танки, у них пушки, Башким, у них сила.

— У него, — он схватил листовку с Тачи, — сначала тоже не было танков, не было вертолетов, а была только вера и была тяга к свободе. И он, и подобные ему, вырвали эту свободу у проклятых сербов, у неверных крестоносцев.

— Сербы все же были людьми, — заметила Иллка.

— Горожане тоже люди, — возразил он, а она только обреченно вздохнула, — их можно убить.

— Можно, вот только за одного своего они заберут сотню нас.

— Имам говорит, что ведущие джихад воины сражаются лучше десятка врагов!

— Имам не станет брать в руки ружье.

— Его оружие — слова Пророка!

— Башким, сожги это фото, прошу тебя, муж мой.

— Нет, ты ничего не понимаешь, — он забрал со стола брошюры и направился к выходу. Иллку охватила злость: глупец ставит под угрозу не только свою жизнь, но и жизни детей. Она подумала о том, чтобы догнать его, вырвать эту листовку и порвать ее на кусочки, но это означало скандал, означало напугать детей, означало опозориться перед Арджун.