Сириус - страница 4
Больше они не виделись.
Стоя теперь перед этим человеком, император испытывал стыд и жадное любопытство.
— Я надеюсь, мы еще встретимся с вами.
Вечером с шести часов у подъезда Большого Петергофского Дворца начали останавливаться кареты. Разряженные дамы, расшитые золотом сановники и дипломаты поднимались по Купеческой лестнице, где белыми херувимами стояли кавалергарды.
В Петергофском дворце не было электричества, он освещался свечами, и это составляло очарование его балов и вечерних приемов. Особенно хорош был танцевальный зал, куда гости попадали прямо с лестницы. Двойной ряд зеркал, сделанных в виде окон на глухой стене, отражал бесчисленные огни люстр и жирандолей. Озаренный ими, блистая сединой и моноклем, стоял граф Бенкендорф, принимавший гостей. А внизу, в кабинете дворцового коменданта, генерал Воейков дожидался лица, прием которого назначен был самим министром двора.
Вошел молоденький поручик.
— Граф Дондуа?
— Никак нет, ваше превосходительство, то есть да… Дондуа, но не граф.
— Не граф? Однако нам сказали… Но позвольте! Вы же происходите от овернских графов Дондуа?
— Мои предки, когда они переселились в Россию, не были графами, вели свой род от простых овернских дворян.
— Как же так? Однако там у вас на родине…
— Моя родина — Россия, ваше превосходительство…
— Ах, да!.. Простите!.. Ну, конечно!.. То есть я хотел сказать, что в Оверни до сих пор живет графский род Дондуа.
— Может быть. Я об этом плохо осведомлен. Мой отец, помнится, говорил, будто наша родня там получила какой-то титул при Второй Империи.
— Ah oui![3] — обрадовался Воейков. — Вот, значит, в чем дело! Но все-таки вы им родня!
— Как будто так, ваше превосходительство.
— Tres bien![4] Это нас вполне устраивает. Состоите вы с ними в переписке?
— Никак нет, мы уже со второго поколения считаем себя русскими и прочно связаны с Тамбовской губернией, где у нас небольшое поместье.
— Вот как! Вы, значит, тамбовский Дондуа, — пошутил генерал. — Mais dites s’il vous plait, vos parents comment peuvent — ils admettre votre service danns L’armée Russe?[5]
Поручик покраснел до самого воротника.
— Нельзя ли по-русски, ваше превосходительство?
Воейков недоуменно уставился на юношу, потом испуганно отпрянул.
— Как, вы не говорите по-французски?
— Ни слова.
— Quel scandal![6] Что же мы теперь будем делать?
Он в волнении прошелся по комнате.
Совершенно потерянный, поручик пролепетал:
— Осмелюсь спросить, ваше превосходительство, о причине моего вызова.
— Извольте. Это не секрет. Президент Французской республики, наш высокий гость, в разговоре с государем императором выразил пожелание видеть вас. Он состоит в дружеских отношениях с графами Дондуа и обещал, по их просьбе, разыскать вас. Государь император заверил, что уже сегодня он будет иметь возможность с вами разговаривать. И вот, оказывается, вы не говорите по-французски. C’est un coup d’ivprevu…[7] Не можем же мы допустить, чтобы президенту пришлось объясняться с вами, человеком французского происхождения, через переводчика!
Постукивая себя по пальцу левой руки предметом, похожим на мундштук, генерал что-то обдумывал.
— Вот что. Я должен сообщить об этом его величеству. А вас прошу подождать меня здесь.
Юноша не заметил, как долго простоял у окна, залюбовавшись партером верхнего сада и статуей Нептуна. Очнулся, когда вошел Воейков.
— Ну-с, поздравляю с успехом. Его величеству понравилось, что вы не знаете французского. Что же касается вашего представления президенту, то мы решили с этим не торопиться. То есть мы сделаем это в том случае, если президент сам вспомнит. Я полагаю, что этот разговор через переводчика и вам сулит не много приятного.
— О, конечно, ваше превосходительство, я бы с удовольствием уклонился от этой чести.
— К сожалению, совсем уклониться невозможно. Государь император обещал. Ваше счастье, если президент забудет про вас. Но государь хочет, чтобы все эти дни, что он будет у нас гостить, вы находились поблизости, дабы можно было вас представить в любой момент. Соответствующим лицам будут даны указания. А сейчас вас отведут в назначенное для вас место.