Сирийский армагеддон. ИГИЛ, нефть, Россия. Битва за Восток - страница 19

Рахмон посмотрел: кого уничтожать? Есть законопослушная парламентская партия, можно её спокойно принести в жертву. В итоге Таджикистан открыл дорогу гораздо более радикальным силам, которые теперь просто сидят и ждут, когда Рахмон наделает ещё каких-нибудь глупостей.

Поэтому я считаю, что проект России должен носить дипломатический, экономический, военно-технический характер, но никак не идеологический – не надо учить мусульман на Ближнем Востоке, как им «правильно» исповедовать ислам.

Владислав Шурыгин:

Давайте посмотрим, что было два месяца назад. Месяц назад позиция американцев была следующая: Асад должен уйти, никакие переговоры с ним невозможны. Падение Дамаска было вопросом времени, ему давали три, максимум четыре недели. Что получала Россия после падения Дамаска?

Мы потеряли бы полностью все остатки своего авторитета и даже присутствия в Средиземноморье это громадное геополитическое поражение. После того, как мы пришли, произошло следующее: тут же поменял тон Обама, он стал допускать при определенных условиях сохранение Асада.

Поэтому наша первая задача – жёстко зафиксировать ситуацию с сохранением власти Башара Асада для всех участников конфликта, и только после этого договариваться о мире и новых выборах. Далее, при нашем посредничестве, возможна передача власти от Асада той группе, которая нам лояльна.

Но я соглашусь с Александром Нагорным и Виталием Аверьяновым: если здесь, внутри России, не будет обеспечена политическая стабильность, не будет изменен либеральный курс, мы не сможем не достигнуть своих геополитических целей в Сирии. К сожалению, есть древняя поговорка о том, что осёл, груженный золотом, может быстрее захватить город, чем армия, вооруженная копьями. Десятки американских «ослов с золотом», топчутся сегодня перед нашими границами в поисках дверей. Эту нашу внутреннюю слабость я считаю основной угрозой.

Олег Розанов:

Я бы хотел сказать, что именно сейчас в Сирии рождается тот самый многополярный мир, о котором все говорят. Мы, в сегодняшнем обсуждении как-то не коснулись темы Китая. Мы не упомянули недавние, совершенно странные, учения Китая в Средиземном море, его жёсткую антиамериканскую позицию по сирийскому вопросу в ООН. Очевидно, что Россия, вмешавшись в конфликт, как минимум, консультировалась с Китаем, а возможно, и получила какие-то гарантии со стороны Китая. И план этот явно разрабатывался не вчера, поскольку просто так бы Китай не пошёл в Средиземное море и не проводил бы там учения. И если мы сегодня в итоге выйдем на некий компромисс по Сирии с американцами – то это будет означать, что Россия и Китай стоят по одну сторону барьера, а США – по другую. Значит, проявляется новый контур многополярного мира. Россия возвращается в международную политику, в связке «Москва – Пекин – Тегеран». Америка перестает быть глобальным мировым лидером, мировым жандармом. Мир становится другим.

Сергей Глазьев,

Нынешняя ситуация невольно сравнивается с Афганистаном. Вот три позиции, которые сегодня уже намечены нашим «круглым столом»: 1) это ловушка; 2) мы сильны, мы крепки, наш президент знает, что делает, победа будет за нами! 3) всё, что происходит сегодня с нашей страной (а положение у нас намного хуже, чем было в СССР перед 1991 годом), – это «варение лягушки на медленном огне», нас пытаются уничтожить, но исподтишка, не форсируя события. В этом, третьем варианте, влезли бы мы на Ближний Восток, не влезли бы – всё равно нужна развязка. В условиях управляемых извне кризисов нам удобнее и выгоднее действовать когда они становятся неуправляемыми. Мне даже кажется, что может это был спонтанный шаг нашего руководства, спонтанный, неординарный шаг, в ситуации, когда нас обложили со всех сторон. Шаг, сбивающий с толку наших оппонентов, привыкших действовать по заранее выверенным стратегиям, лекалам.

В любом случае – что произошло, то произошло. В идеале, конечно, было бы месяц-полтора повоевать, постараться втянуть в коалицию максимальное количество стран, завязать их на этом, чтобы стать одними среди многих и отойти в сторону. Но дали бы нам это сделать? Вряд ли.