- Ты не смеешь... - прошептала Римма, с трудом выталкивая слова из пересохшего горла. - Не смеешь...
Кирилл мотнул головой, отвернулся, сел на торчащий из воды валун, замер, уставившись на лунную дорожку, дрожащую разбитыми осколками на темных волнах. Римма обхватила голову руками, судорожно глотая как воду влажный липкий воздух. Сердце неистово колотилось в груди, причиняя боль. Перед глазами вспыхнули радужные круги, и в этом бешеном вихре она вдруг явственно увидела себя и Кирилла, склонившихся над маленьким личиком в обрамлении белых цветов. Римма с пристрастием разглядывала бледное лицо мужа. Почему раньше она не замечала это выражение муки? В сердце вкралась тоска. С усилием, разлепив ссохшиеся губы, прошептала:
- Я не понимала... - она замолкла, на мгновение, потеряв мысль, потом, медленно, словно капля, за каплей выдавливая из себя что-то непомерно тяжелое, горькое сказала:
- Нет, нет... Опять ложь...Все ложь....Я понимала... Просто мне было удобно... Удобно держать тебя в постоянном состоянии вины... Прости!
Римма выдохнула с натугой, будто вытолкнула из горла тугой ком. Кирилл обернулся. Она напряглась, пытаясь прочесть в его взгляде очень важное для себя, но в тающем сумраке наступающего утра, его глаза казались черными, непроницаемыми, и она ощутила, как страх сдавил горло - если он сейчас оттолкнет ее, и уйдет... Перед глазами возникла картина - кукла на дне аквариума, водолаз рядом со своей невестой, волосы светлым дымом окружают бледное лицо, по которому ползет краб...
Свежий бриз, едва коснувшись волн, пробежался по верхушкам деревьев, стряхнул с олеандра бледно-розовые лепестки, взметнул забытый кем-то воздушный шарик. Кирилл обнял ее за плечи, привлек к себе. Провел по мокрым волосам с нежностью, от которой Римме внезапно захотелось заплакать.
- Ты замерзла...
Римма закрыла глаза, прижалась лицом к плечу мужа. Волна необычного радостного волнения накрыла ее, она почувствовала, как внутреннее напряжение - невыносимо тягостное и опасное как вязкая топь, - тает, и все тело ее наполняется необычным ощущением легкости и покоя. Она не слышала слова - тихий шепот мужа звучал ласково, умиротворяюще, словно шелест прибоя. И она качалась на этих волнах любви, обретая себя и прощая.