Система и общие единые законы Мироздания - страница 16

С трудом оторвавшись от изображения на куполе, я пере­вёл свой взгляд на скульптуры, олицетворяющие пантеон Соз­дателя. Все семь фигур, каждая около трёх метров в высоту, были выполнены в стиле высшего реализма. В центре, как я понял, возвышалась могучая фигура Сварога. Вторая ипостась Творца после Рода имела рельефный, с хорошо развитыми мышцами торс и такие же сильные красивые руки. В правой руке он держал кузнечный молот, а в левой - копьё. Лицо бога было удивительно одухотворённым и мудрым. Его украша­ла волнистая борода и ниспадающие до плеч прямые волосы. Остальная часть тела Сварога была закутана тонкой тканью, сквозь которую проглядывались мощные ноги.

По левую руку от его скульптурного изображения стояла хрупкая фигура Лады. Богиня любви и согласия вся была заку­тана в тонкую ткань, через которую виднелось её изящное со­вершенное тело. Скульптура Лады была на треть головы ниже Сварога, и её удивительно правильное точёное лицо было об­ращено на бога. Лада в полуулыбке смотрела своими волшеб­ными глазами на лицо бога, и было такое ощущение, что она вот-вот что-то ему скажет.

По правую руку от Сварога возвышалась фигура Даждь-бога. Я узнал солнечное божество по его лучистой короне. У Даждьбога всё тело было задрапировано тканью. В правой руке он держал лук, и на его плече висел тул со стрелами. Лицо бога солнца было юношеским, детским и красивым. Его глаза смотрели прямо на меня, и на секунду мне показа­лось, что я вот-вот услышу его голос.

- Точная копия греческого Аполлона, - показал я глазами на Даждьбога.

- Это и есть Аполлон, - улыбнулся глазами на меня Велемир. Как он тебе?

- Хорош! Это он отчаянно сражался за Трою, а потом унич­тожил олимпийских богов?

- Пока он их ещё не уничтожил, - услышал я голос Чердынцева. - Но обязательно уничтожит. Ты ведь знаешь, что собой представляют современные олимпийцы, и где они обитают?

- Где их только нет: в Лондоне, Вашингтоне, Вене, Берлине...

- И даже в Китае, - закончил за меня хранитель. - Так что вся свара ещё впереди.

- Но ведь по мифу Аполлон сражался с олимпийцами в со­юзе со своей сестрой Артемидой и богиней любви Афродитой, - блеснул я своей эрудицией.

- Так она и будет наша Лада. Богиня любви и согласия нику­да не делась. А греческая Артемида - это её земная воинственная ипостась, как и все другие богини женского рода.

- Значит, вы верите в пророчество? - посмотрел я в глаза волхвов.

- Это не пророчество, отрок, а та неизбежность, куда Творец направил вектор нашей эволюции. В высших кругах иллюминатов дураков нет. Они отлично понимают, что дни техногенной материалистической цивилизации сочтены. Когда прови­дение начало действовать в плане изменения сознания масс, иллюминаты и масоны высшего посвящения поняли, что би­блейскому проекту - крышка - он никогда на Земле до конца не состоится. Отсюда и родился миф о победе Аполлона над олимпийцами.

- А как же сила денег?

- Деньги имеют силу только в одном случае, если под них выведена особая порода людей. Если же Создатель взялся за выведение на Земле таких, которым власть и материальные блага не самое главное, то сила денег стремится куда?

- Наверное, к нулю...

- Сходит на нет - всё верно.

- Если так, то очень скоро выяснится, что общество может обойтись и без них... Как это? - не понял я.

- Пусть Велемир тебе объяснит, - показал Чердынцев на

служителя - Вот он прямой потомок Тимчака, прямее некуда. Это его приоритет рассказывать тебе простые истины.

- Не пойму, о чём вы?

- О том, что Великая Северная империя тысячелетиями жила без денег. Её великие цари строили города-крепости, до­роги, вели завоевания - всё это они делали не прибегая к институту финансов. Нет денег, значит, нет ростовщиков.

- Кроме того, отсутствует коррупция, - добавил Велемир.

- Почти отсутствует, - уточнил Чердынцев.

- А как же торговля? - удивился я.

- Её заменяло развитое натуральное хозяйство и бартер.

- Хорошо. А что заставляло людей исполнять свои обязан­ности?

- Высокое сознание, чувство ответственности перед собра­тьями и, конечно же, дисциплина. И потом, каждый человек хорошо понимал, что он получит от общества то, что зарабо­тал: ни больше, ни меньше.