Система мира - страница 16
Он испытывал такое желание, потому что сейчас, на исходе двухнедельного путешествия, голод и проповедь в Высокой церкви достигли того, что не удавалось самому мистеру Тредеру: явили истинное лицо Даниеля Уотерхауза.
– Я не видел индусов, доктор Уотерхауз, только добрых английских прихожан, выходящих не из языческой пагоды, а из церкви – англиканской церкви, на случай если у вас возникли какие-нибудь сомнения.
– Вы знаете, что они делали?
– Да, сэр. Я тоже был в церкви, хотя, должен признаться, на менее дорогой скамье…
– Обличали злодейское убийство венценосного мученика, растерзанного мятежной толпой!
– Это подтверждает, что мы присутствовали на одной службе.
– Я там был, – заметил Даниель (имея в виду злодейское убийство), – и мне показалось, что всё происходило вполне законным чередом.
К тому времени он немного успокоился и уже не чувствовал, что извергает огонь. Последняя фраза была произнесена самым обычным тоном, однако на мистера Тредера она подействовала сильнее, чем если бы Даниель вопил и топал ногами. Разговор оборвался так же резко, как начался. В следующие два часа не прозвучало почти ни слова. Карета и замыкающие арьергард телеги въехали на Оксфорд-роуд и повернули к Сити мимо лугов и прудов. Мистер Тредер, сидевший лицом по ходу движения, смотрел в окно. Выражение тревоги на его лице сменилось задумчивостью, затем скорбью. Даниель отлично знал эту последовательность: так предписано обращаться с нераскаянным грешником. Скорбь должна была вскоре перейти в решимость, после чего следовало ждать последней попытки обратить его на путь истинный.
Даниель сидел лицом против хода движения и смотрел, как дорога исчезает под колёсами багажной телеги, в которой, он знал, едут денежные ящики мистера Тредера. Это подсказало столь необходимый повод сменить тему.
– Мистер Тредер, как мне вас вознаградить?
– М-м, доктор Уотерхауз?.. Э?
– Вы не только везли меня в своей карете, но и определяли на ночлег, а также развлекали и просвещали в течение двух недель. Я у вас в долгу.
– Нет, нет, отнюдь. Я крайне щепетилен в делах. Если бы я желал вознаграждения, то предупредил бы вас задолго до отъезда из Тавистока и не преминул бы получить всё сполна. А так я не могу взять с вас ни пенни.
– Я имел в виду более чем пенни…
– Доктор Уотерхауз, вы проделали долгий путь – невообразимо долгий, на мой взгляд, – и вы далеко от дома. Грех взять хотя бы фартинг из вашего кошелька.
– Мне нет надобности открывать кошель, мистер Тредер. Я не пустился бы в такое путешествие без должного финансового обеспечения. Мой банкир в Сити без колебаний вручит вам любую справедливую сумму под гарантии лица, взявшего на себя расходы по моей поездке.
Тут мистер Тредер, по крайней мере, заинтересовался; он оторвал взгляд от окна и посмотрел на Даниеля.
– Я не возьму ничьих денег – ни ваших, сэр, ни вашего банкира, ни вашего гаранта. Я даже не стану допытываться, кто ваш гарант, ибо постепенно убеждаюсь, что дело ваше темно и таинственно. Однако, если вы согласитесь любезно удовлетворить моё профессиональное любопытство, мы будем в расчёте.
– Спрашивайте.
– Кто ваш банкир?
– Живя в Бостоне, я не имею нужды в лондонском банкире. По счастью, у меня есть родственник, к которому я могу обратиться по денежной надобности: мой племянник, мистер Уильям Хам.
– Мистер Уильям Хам! Братья Хамы! Ювелиры, которые прогорели!
– Вы путаете его с отцом. Уильям был тогда ещё ребёнком.
Даниель начал было рассказывать, как Уильям сделал карьеру в Английском банке, но осёкся, видя остекленевшие глаза мистера Тредера.
– Ювелиры! – повторял мистер Тредер. – Золотых дел мастера!
Сейчас он тоном голоса и выражением напоминал мистера Гука, определяющего паразита под микроскопом.
– Теперь вы видите, доктор Уотерхауз, что разговор всё равно бесполезен. Деньги мистера Хама мне без нужды.
Лишь сейчас Даниель понял, что вопрос о банкире был ловко расставленной западнёй. Сказать мистеру Тредеру, денежному поверенному: «Мой банкир – золотых дел мастер» все равно что заявить архиепископу: «Я посещаю молитвенный дом в сарае» – в обоих случаях разоблачаешь свою принадлежность к стану врага. Ловушка захлопнулась; умышленно или нет, но это произошло, когда они проезжали мимо эшафота на Тайберн-Кросс, где были выставлены руки и ноги четвертованных преступников, обвешанные бахромой кишок.