Сижу на нарах - страница 3
Учителя читают матом
историю страны труда.
Офицерьё ушло в солдаты,
чтоб не вернуться никогда.
Чины опали, званья стерлись,
остался труд — рукой на горле!
И тонет будка в хвойной чаще,
как бывшее — в происходящем.
1958, Сахалин
«Стрелочник — дедушка, хмырь…»
Стрелочник — дедушка, хмырь.
Дедушку звали Аркашею.
Словно болотный упырь
форменный — форму донашивал.
Стрелочник в будке живет,
стрелочник пахнет картошкою,
он самогоночку пьет
и заедает — дорожкою…
Как-то с похмелья (дитя!) —
лег поперек — не кровати,
а — на стальные «путя».
Повеселился и — хватит.
1964
«Не стану рассказывать вкусные сказки…»
Не стану рассказывать вкусные сказки
про виски-сосиски, сыры и колбаски.
Я лучше уеду от вас, оглоедов,
в республику мертвых, но дивных поэтов.
Со мной происходят ужасные вещи,
клыкастые пьяные бреды гнетущи!
А мне ведь от Бога подарок обещан —
путевка в цветущие райские кущи!
Обрыдло рассказывать дряблые байки
о том, что родная земля надоела,
почем на углу вечерком раздолбайки, —
до ваших делишек — какое мне дело!
1963
Объявления
Забор. Бумажки. Кнопки. Тётки.
«Сдаю мочу».
«Лечу от водки».
Читаю, словно блох ищу:
«Куплю жену. Озолочу»,
Имен и чисел кавардак.
«Подвал меняю на чердак».
Опять… жену! Вот сукин… дочь!
«Могу от немощи помочь».
Восторг! Куда ни кину глаз.
«Продам хрустальный унитаз».
А вот эпохи эталон:
«Есть на исподнее талон».
…Забор кряхтит, забор трещит
под гнетом суетных желаний.
Он — наша крепость, символ, щит!
А меч… дамоклов меч — над нами.
1970
«Пьет страна. Как туча — брашно…»
«От Москвы до самой до Камчатки…»
Пьет страна. Как туча — брашно!
Вечер. Всполохи беды.
Соловей поет так страшно.
Жутко так цветут цветы…
Сыплет в душу озорную
алкоголем, как дождем.
Продавец очередную
не отпустит — пропадем.
Жаждет душенька отравы,
а чего желает друг?
Из вулкана — стопку лавы?
Или — славы пышный пук?
На Камчатке все в порядке.
Рыба. Дождь. Дворец Пропойц.
Сам с собой играет в прятки
ларька какой-то «поц».
Я пишу стихи рукою.
Посыпаю их мозгою.
Соловей молчит… А друг
зажевал цветком недуг.
1963
«Аэродром, аэропорт…»
Аэродром, аэропорт,
коньяк и яблоки апорт.
Не будут рейсы по дождю.
Не подчинился дождь вождю,
который в будке над страной
не перекроет — проливной.
…Сиди, коньяк тебе и сон,
не спи — залезет муха в рот.
Сиди, товарищ Кацнельсон,
сиди и вянь, как бутерброд.
А самолет не полетит:
сгорело небо — дождь в золе.
Сиди, пока ты жив и сыт,
пока ты, гнида, на земле.
31 декабря 1959, Пулково
Перегрузки
А. Битову
Перегрузки кислого тела,
переборы хмельного сердца.
До того серьезное дело,
что ночами трудно раздеться.
…Провода моих перегрузок —
Что гудите, нервы, сердито?
Обойдемся без пошлых музык
в винной пляске святого Витта.
Самолетиком дряхлым рокочешь,
надрываешься, точно пахарь…
Вроде, сгнил человек, а — хочет!
Голова уже, как папаха, —
вся чужая, вся меховая,
еле-еле… едва живая.
Отчего мои перегрузки?
Оттого, что живу по-русски.
17 ноября 1963, Москва, Внуково
Дым
Посвящается И. С. Тургеневу
Не дымок растаял на рассвете, —
улетучились жена и дети.
Покрупнели щели на полу.
Угнездился таракан в углу.
Хорошо, что не было пока
не шестидесяти — сорока.
Хорошо, что водки было много.
Дым друзей клубился у порога.
1969
«Отпусти меня, боль, отпусти…»
Отпусти меня, боль, отпусти.
Есть у пьяниц пароль: не грусти!
Не грусти, моя свет-красота,
ты всегда настоящая, та.
Ты прости мне проделки мои.
Отпусти меня жить в соловьи.
Буду тихо любить, как светить.
Подзаборной кончине — не быть.
Отпусти меня в обморок вьюг,
в сердце друга, как будто — на юг.
Отпустила вселенская боль:
окунулась душа в алкоголь.
1963
Одоленцы
(зеленые бесенята)
Мне показалось: позвонили!
Я вышел в ночь. За дверью пусто.
То одоленцы поманили…
И я пошел за ними шустро.
Осиротей моя семейка,
заплачьте, розовые дети!
Бульвар, холодная скамейка.
Осенний сексуальный ветер.
Я вновь покинул чистых комнат
геометрическую скуку.
Мне эта ветреность знакома.
Ее постиг я, как науку.
Любовь, разлука… Их немало
у жизни — одоленцев шалых.
А в чистом поле Русь дремала
на белоснежных покрывалах.
1966
«Зеленые лица сосудов…»
Зеленые лица сосудов,
одетых с утра в пиджаки,
не чуют ни чуда, ни зуда,
когда им читаешь стихи.
…Писать для порожних бутылок