Скандал в вампирском семействе - страница 23

Я с интересом наблюдала за беседой, гадая, какой же предлог выберет графиня или ее муж, чтобы задержать моего отца и оставить нас с Константином наедине. Долго ждать не пришлось. Граф заговорил о финансовых делах – о каких-то проблемах с банком, акционерами которого были обе наши семьи, и графиня с досадой воскликнула:

– Какая тоска! Не могу это слышать. Бетти, Константин, давайте пройдем в другой зал.

В углу большого зала, в котором сегодня не было ни одного посетителя, скучал белый рояль. Как банально, а я-то ожидала от графини чего позатейливей.

– Бетти, я помню, как изумительно ты играешь и поешь, – начала графиня.

– Я сегодня не в голосе, – самым любезным тоном отозвалась я.

– Тогда хотя бы сыграй, милая, прошу!

Деваться было некуда. Но если графиня ждет от меня ноктюрн Шопена или сонату Бетховена, она глубоко ошибается. Сейчас другой век, и музыка другая…

«До чего же мы несчастные царевны, нам законом запрещается любить, в нашем царстве уж таков порядок древний – по расчету надо замуж выходить», – мысленно подпевая, я сыграла элегический куплет из песни царевны Забавы. Графиня, судя по ее мечтательному виду, не узнала песню, а может, она просто не смотрела мультфильм «Летучий корабль». Поэтому, когда грянул задорный быстрый припев («А я не хочу, не хочу по расчету, а я по любви, по любви хочу! Свободу, свободу, мне дайте свободу, я птицею ввысь улечу!»), графиня вздрогнула и смерила меня недоуменным взглядом. Эх, жаль, что она не знает слов!

Поддавшись озорному настроению, я наиграла следующую песенку из современного репертуара.

«Ты отказала мне два раза. «Не хочу», – сказала ты», – мысленно подпевала я, скользя пальцами по клавишам в такт незатейливой веселой мелодии.

– Вот такая вот зараза девушка моей мечты, – негромко пропел насмешливый голос Константина, и я, вздрогнув, прервала игру.

– Графиня уже ушла? – Я настороженно оглядела зал и убедилась, что мы в нем одни.

Ничего не изменилось в уловках матерей за последний век.

– Исключительно важный телефонный звонок оторвал ее от наслаждения вашей изумительной игрой, княжна, – облокотившись о рояль, с предельно серьезным видом сообщил граф.

– Откуда вы знаете эту русскую песню? – запоздало удивилась я. – Вы же жили за границей.

– Я навещал родных здесь, – ответил Константин и с лукавством взглянул на меня. – Так что намек понят, дорогая княжна.

– Простите. – Я неожиданно смутилась. – Не знаю, что на меня нашло.

– Не стоит извиняться. Я даже рад вашему протесту… – Он внезапно осекся.

– Вот как? – рассмеялась я. – В былые времена молодые господа стрелялись из-за отказов и молили о согласии.

И наиграла: «Как упоительны в России вечера! Любовь, шампанское, закаты, переулки…»

– Ах, лето красное, забавы и прогулки, как упоительны в России вечера! – тихо напел Константин и с тоской улыбнулся. – Те времена давно в прошлом. Былой России нет, и лето мы теперь все больше видим черным… И что кривить душой, ни вы, ни я уже не молоды. И мы совсем не те, что раньше.

Внезапно он пристально взглянул на меня и произнес:

– Я помню вас до превращения, Бетти. В вас было столько радости, столько жизни, сколько бывает только в семнадцать лет.

«Не повторяется, не повторяется, не повторяется такое никогда», – вместо ответа наиграла я.

– А так хотелось бы повторить, правда? – в порыве внезапной грусти спросил Константин.

«Все пройдет: и печаль и радость, все пройдет: так устроен свет», – сама собой наигралась мелодия.

– Все пройдет, только верить надо, что любовь не проходит, нет, – подхватил Константин с изменившимся лицом. Меня поразили его глаза – черные от горя и совершенно безжизненные.

В зале повисла тишина, и пространство, казалось, наполнилось призраками. Я почти отчетливо увидела Алекса, который когда-то точно так же, облокотившись о рояль, стоял рядом и слушал, как я музицирую. Константин, застывшим взглядом глядя куда-то в сторону, должно быть, видел свою погибшую возлюбленную.

– А знаете, Бетти, – внезапно сказал граф, – если бы я во второй раз женился, то только на вас.

– Надеюсь, вы шутите, – дрогнула я.

– Ничуть, – без улыбки ответил Константин. – Кто еще поймет бессмертного, как не другой бессмертный? К тому же переживший подобную трагедию в жизни. Простите, – спохватился он, заметив, как изменилось мое лицо, – мне не стоило этого говорить.