Сказ о Грозной воительнице и о несносном Рыжике - страница 25

И тот факт, что третий принц Рандийкого королевства обучается на последнем курсе в РАМИиЗ, я тоже не могла не знать. Поэтому не стоило больших трудов догадаться, кто идет по направлению к ректору. Кстати, оба они состояли в родстве, потому как ректор был младшим братом правителя и являлся дядей Чарчера Сейхери. Да-да, имя его мне так же известно, спасибо папиным урокам!

Но тут младший Сейхери, по-видимому, почувствовав взгляд на себе, обернулся и, радостно помахав, направился в мою сторону. Правда, естественно, махал он Демирину и направлялся, следовательно, тоже к нему. Хм, а Феникс, оказывается — птичка высокого полета… Ты смотри, какие у него знакомые!

Парень, кстати, был вовсю нагружен учебными принадлежностями: в левой руке он нес стопку книг, а на правом плече, висела сумка, из которой торчало много разных чертежных свитков. Правая же рука, держала локале локале — магический, чертежный инструмент, с виду напоминающий металлическую перчатку со встроенным циркулем, рейсфедером и рапидографом

Поравнявшись с нами, он приветливо заговорил:

— Демир, дружище, давно не виделись! Как практика прошла? Как каникулы провел? — а затем, спохватившись и заметив, что здесь еще и я есть, продолжил, — простите мне мое невежество, прекрасная незнакомка. Я так рад встретить друга, что совсем забыл о приличиях… Позвольте представиться: Чарчер Сейхери. Дозволено ли и мне будет узнать имя зеленой феи?

И только я хотела ответить, как этот… этот невоспитанный рыжий хам выдал за меня:

— О, ты так близок к истине, это действительно лесная фея! Такая же маленькая, вредная заноза в… скажем так, в пальце. А зовут ее Лианель, — и явно предчувствуя мою словесную отповедь, продолжил, не давая мне и слова вставить, — у меня все замечательно, Чар! А сам-то как? Венценосные родственники не замучили во дворце?

Чарчер внимательно осмотрев нашу весьма колоритную пару, понимающе улыбнулся. А затем, страдальчески закатив глаза, печально произнес:

— В точку, брат! К сожалению, моя любимая, но излишне деятельная матушка не оставляет попыток наставить меня на путь истинный. И увлекшись идеей подобрать мне достойную партию, так меня допекла, что я был вынужден покинуть их раньше, чем планировал. Посему торчу здесь уже вторую неделю. И что ты думаешь? Нет мне покоя и тут! Мой второй, не менее любимый, но крайне деятельный родственник, так замучил меня с темой диплома, что я уже подумываю о походе в наш любимый борд… — косой взгляд в мою сторону, заминка, а затем исправление, — трактир. Мне просто необходимо расслабиться. Ты, как составишь мне компанию?

— Без проблем, дружище. Ты же знаешь, на меня можно положиться!

Ах ты ж, рыжий прохвост, так ты еще и по борделям шляешься! Мне вдруг так противно стало стоять с ним рядом… И что странно, меня даже расписание расстроило меньше, чем эта реплика!

Увидев мой помрачневший взгляд, Чар заметил:

— Не уверен, что это идея понравилась твоей спутнице, Мир.

Но тут уже не выдержала я и тоже вступила в разговор. А то подумают неизвестно чего!

— Что вы, ваше высочество, я ни в коем случае не против! У вас такие трудности, их просто негде больше решить, кроме как в борд… — сознательно копирую оговорку принца, и продолжаю, — в трактире, это же очевидно. Вы только смотрите, поосторожнее там, а то еще и другие проблемы заработаете… Например, похмелье, — а дальше участливо и понимающе хлопаю ресницами.

Чувствую, меня сейчас и он на поединок вызовет. Нет, ну а что? Я же не виновата, что одна лишь мысль о походе Демирина в бордель вызывает во мне такое бешенство, что я едва сдерживаюсь, чтобы не запустить в него разряд ледяных игл!

Вашество после таких слов изумленно на меня уставился. Мир же задорно захохотал, а отсмеявшись, констатировал:

— Я ведь предупреждал, Чар, эта сирина, та еще колючка!

На что, принц, наконец, отмер. Тоже как-то очень довольно заулыбался, словно он так и задумывал — разыграв всю эту ситуацию, исключительно дабы посмотреть на мою реакцию. А затем лишь пожал плечами и сказал:

— У каждого красивого цветка просто обязаны быть шипы, иначе его слишком легко сорвать, — очень многозначительный взгляд на меня, под которым, непроизвольно заливаюсь краской смущения.